Вначале ей показалось, что зовут кого-то другого, ей незнакомого, ее никто так не называл на ферме. Разве что в районе, когда собирали передовиков, да на собраниях в клубе, когда вручали вымпел лучшей телятнице. А обычно ее звали Гапка, редко Гапа (это женщины постарше ее так величали, высказывая ей свое уважение). Она остановилась и увидела подходившего к ней заместителя председателя колхоза, парторга, как его называли за глаза деревенские. Гаврил Демьянович, увидев Гапку, был поражен ее видом. Перед ним стояла пожилая женщина, неряшливо одетая, из-под повязанного на голове платка выпала прядь волос, которые ему показались давно не мытыми и непричесанными. Он даже на секунду забыл, о чем хотел поговорить с этой женщиной, отогнал от себя возникшие мысли и, как бы оправдываясь, спросил, не желает ли Агафья Федоровна сменить работу. Ее ценят здесь на ферме, но ответственные люди нужны и на другой работе, например, техничкой в школе. Но при этом будет и небольшая «нагрузка» к должности: надо будет взять к себе постояльца,
– Я не настаиваю, Агафья Федоровна, вы подумайте хорошенько, а потом передадите свой ответ, – скороговоркой выпалил парторг казенные слова и заспешил со двора. Гаврил Демьянович никак не мог успокоиться от произведенного Гапкой впечатления. Неужели у нее есть что-нибудь женское или бабское, какая-то она неряшливая, увидишь такую, от нее будешь бежать без оглядки до самой Москвы.
«Не согласится жить у нее этот зек», – окончательно подвел итог встречи с телятницей парторг.
А Гапка, услышав такое предложение, вначале не поверила сказанному. Ей предлагают стать техничкой, но надо взять на постой какого-то постояльца. У нее второй раз екнуло сердце, и она даже ощутила в нем боль. Мгновенно связала воедино постояльца и маленького хлопчика, ее охватил жар, и она стала задыхаться. Мне бы кашлянуть, и это пройдет, только бы кашлянуть – и стану дышать, – стучало в голове у Гапки. Она двумя руками держалась за забор и с облегчением вдыхала свежий воздух, проходил жар, только оставалась слабость в ногах. Мысли у нее путались, набегали одна на другую: ах, да, постоялец и маленький мальчик, постоялец и мой ребенок… Тут Гапка ощутила, что она может двигаться, слабость в ногах прошла, и она заспешила домой.
На следующий день на ферме она узнала, что в деревню привезли на поселение мужчину, который отсидел то ли десять, то ли пятнадцать лет в тюрьме, и сейчас председатель ищет, кто бы его взял к себе на постой. Разговоры заканчивались руганью районных руководителей: кто возьмет к себе в дом бандита?! Гапке хотелось подойти и сказать, что она согласна его взять, и она пойдет и скажет об этом председателю. Она уже представляла, как все замолчат от такой ее смелости. Был у Гапки и страх: а вдруг это настоящий бандит, возьмет ее, тайно унесет и бросит в болото? «Нет, сразу узнают, арестуют и отправят обратно в тюрьму», – успокаивала себя Гапка.
Была объявлена еще одна новость: в воскресенье будет воскресник, и всем после дойки и кормления телят надо идти на покосы. Такое дело для Гапки было привычным, и она с радостью приняла такую новость, а вечером узнала, что того зека временно определили в сторожке возле фермы. Удивительно, но многие захотели пройти мимо сторожки, полюбопытствовать. Следующие два дня только и было разговоров, что о новом жителе их деревни. Одни выказывали сочувствие к постояльцу, другие требовали его отправить к начальникам из района, и пусть они там его воспитывают. Выяснилось, что это еще довольно молодой мужчина, крепкий, среднего роста, и так ничего себе. «Фестовый мужчина», – сказала бойкая на язык доярка Фрося и весело засмеялась. А ее напарница, мать двойняшек Маша, сразу набросилась на нее со словами: «Чего ты ржешь, бесстыдница, одни мужики у тебя на уме, гнать его отсюда надо, дети будут бояться сюда ходить!»
