Судьбы немцев России. Книга первая - страница 10

При изучении условий содержания подследственных и заключённых доктор Гааз поразился жестокости мер, применяемых по отношению к ним. Узнав, что людей приковывают тяжёлыми железными колодками к стульям, а на шеи надевают ошейники со спицами, и о том, что политическим заключённым, перед отправлением в ссылку в Сибирь сквозь наручники продевают длинный прут из железа, скрепляя людей парами и не учитывая разницу в возрасте, он организовал борьбу с кандалами и железными прутьями. В этом начинании его поддержал князь Голицын. В конечном итоге, ссыльным разрешили двигаться без прутьев, будучи закованными только в кандалы. Ножные кандалы в то время весили около шестнадцати килограммов, а ручные – шесть. Заботясь о здоровье заключённых, доктор Гааз добился изготовления более лёгких кандалов, испытав их на себе. Он мог ходить в кандалах неделями, подбирая их оптимальный вес и щадящие размеры. В конечном итоге, ножные кандалы стали весить не больше семи килограммов, а старых людей, по настоянию доктора Гааза, вообще освободили от их ношения. В те времена заключённым женщинам было принято сбривать половину волос с головы. Гааз добился отмены этого правила, попутно выделяя свои деньги на улучшение жизни арестантов, в том числе и на «перековку» новых кандалов. Когда из Москвы в Сибирь отправляли очередную группу заключённых, он лично сопровождал каждую отправку, расспрашивал людей о том, в чём они нуждаются, помогал деньгами, пока они у него ещё были. Он и позже не прерывал связи со многими ссыльными, выполняя их просьбы и посылая им деньги и книги. Именно арестанты назвали его «святым доктором», в благодарность за то, что он по-отечески относился к ним: снабжал отправляемых в ссылку не только съестными припасами, но также и добрым словом, Святым Писанием и нравоучительной христианской литературой.

В каждом из заключенных доктор Гааз видел страдающего Христа. В историю вошёл его разговор с митрополитом Филаретом. Однажды, размышляя о судьбах арестантов, Филарет высказал мнение о том, что человека не могут осудить невинно, и, если он находится в тюрьме, – значит, для того была веская причина. В ответ на эту фразу митрополита Гааз вскочил с места и воскликнул: «Владыка, как Вы можете такое говорить? Неужели Вы забыли о том, что Господь наш, Иисус Христос, был осуждён невинно?»

Однажды Гааз в очередной раз так нарушил покой чиновников своими обличениями, что они решили избавиться от «сумасшедшего иностранца», связавшего свою жизнь с «отбросами общества». Но поскольку Гаазу покровительствовали митрополит Филарет и князь Голицын, справиться с ним чиновникам и в этот раз не удалось. К тому же в 1848 году в Москве разыгралась новая эпидемия холеры, и Фёдор Петрович, как всегда, оказался в первых рядах борцов с эпидемией.

В конечном итоге, доктор Гааз продаёт особняк на Кузнецком Мосту и своё имение в Тишкове, (суконная фабрика к тому времени ему уже не принадлежала), а на вырученные деньги проводит благотворительные акции. Сам ведёт предельно простой образ жизни. Читаю в одном из воспоминаний: «Каждый день он, будучи католиком, молился перед распятием и изображением Девы Марии, скромно завтракал и отправлялся работать. С раннего утра он занимался бесплатным приёмом больных прямо у себя дома, потом ездил по тюрьмам (Пересыльная, Бутырка) и больницам (Екатерининской, Преображенской, Павловской и др.). После объезда всех подведомственных ему учреждений доктор Гааз возвращался обратно и вёл вечерний приём больных».