Судьбы суровый матерьял… - страница 11

Только сердце замрет и тревожно забьется.

Не спи, пацан

Самому себе

Как весело с утра колесам

По холодку, по звонким росам

Скрипеть, постукивать, юзить!

…Всё это там, в краю далеком,

В таком высоком синеоком,

Что даже не вообразить…

Степям длинноты не помеха.

Как ни шуми – не слышно эха,

Но глазу видно то и то:

Высокий беркут, даль сайгачья,

Сурка – в нору – движенье рачье

При виде пугала в пальто.

Возница же, ногой качая,

Сурка (бы как) не замечая,

Под ляжку подоткнув вожжу,

Вдыхая пот гнедой лошадки —

Солено-терпко-душно-сладкий —

На гривы смотрит, на межу,

На то, как, зерна наливая,

Овсы, метелками кивая,

Желтеют кверху. Срок всему!

Всему, всему… коню, колесам,

Суркам, горохам и овёсам,

И лишь вознице одному

Пока не срок.

Ему до срока

Такая долгая морока!

Такие дни и столько дней!

И мрак, и хмарь, и злые ветры,

И плюс такие километры,

Где новый прежнего длинней.

И эта степь. Она докуда?

О, эти травы-ковыли!

Из всех чудес чуднее чуда

Придумать боги не могли:

Хлеба, холмы, сурки, бурьян…

Не спи, пацан! Смотри, пацан…

«За илбаном бугром, за калиной кустом…»

За илбаном бугром, за калиной кустом,

Где таймень хлещет воду багровым хвостом,

На широком лугу, собираясь в отлет,

Журавли предотлетный вели хоровод.

Я в стогу не доспал, я с трех метров смотрю,

Как высокие топчут ногами зарю,

И кружатся, и стонут, и трутся пером —

Будто казнь через час и придут с топором.

Через час, через миг… Вот прольется Восток,

И плеснет через край и на птиц, и на стог,

И вожак закричит, и расправит крыло,

И очнется земля, и заплачет село;

И белесые, словно во мгле паруса,

Крылья птиц пронесут надо мной голоса,

И косой треугольник, широк и крылат,

Тот вожак поведет от зари на закат.

И мне больше не спать в этом рыжем стогу,

Потому что поверю тому вожаку,

Потому что весною, средь майского дня,

На базаре цыганка, жалея меня,

Всё молчала, крутила на пальце кольцо,

Долго-долго смотрела в ладонь и в лицо,

И сказала: «Под осень уйдешь из села…»

И за черное слово монет не взяла.

«Стихотворную строчку катая во рту…»

Стихотворную строчку катая во рту,

Приминая бурьян и кусты,

Вдоль реки, за верстой отмеряя версту,

Под сияньем высокой звезды,

Я домой после школы на лыжах бегу,

Лыжной палкой пишу вензеля на снегу.

Никого!

И скрипит до Урала

Крепкий наст, перевитый сухим февралем,

Полынями пробитый, седым ковылем,

Отливающий блеском металла.

Подступает мороз всё плотней и плотней

На корявых оснеженных лапах,

И чем небо темней, и чем звезды крупней,

Тем жилья ощутимее запах.

Я счастливый!

Ура!

А еще, Бог ты мой,

Из гнезда, из-под желтой стрехи,

Мне лететь за Урал, любоваться Невой,

Встретить счастье, поверить в стихи.

Октябрь, 1962

Пацан, покинув сады и гумна,

Друзей и школу, почти бездумно

Вошел я в тамбур с ущербным светом,

Где пахло гарью и туалетом.

Вагон качнуло и закачало,

И покатило, и застучало.

И трое суток стонали рельсы…

О! Это были такие песни,

Каких я после нигде не слышал…

Шел дождь со снегом, когда я вышел…

И, подтверждая, что всё серьезно,

Гремя железом, орущий грозно,

Шагал носильщик по черным лужам…

Огромный город.

Кому я нужен?

«Там речка протухла, там грязь по колено…»

Там речка протухла, там грязь по колено,

Там псы на веревках у каждого дома,

Там смрадно, там запахи праха и тлена,

Там хмель и похмелье, там речь невесома.

Там просто живут, каждый каждому ровня.

– Зачем вы живете?.. – Никто не ответит.

Там возле калиток не лавочки – бревна,

Не лампочки ночью – Медведицы светят.

Назад Вперед

Судьбы суровый матерьял… - страница 11

Похожие книги