Судьбы узорчатая нить. Весенние истории - страница 2

Так «интересная больная», как сама себя называла Дуся, оказалась на приеме у самого академика Бакулева. Он-то и провел сложнейшую операцию по извлечению осколка, что сидел возле почки. Но второй осколок, тот, что притаился рядом с сердцем, пришлось оставить – слишком неудобная диспозиция, слишком высок риск.

– Ну-с, молодая барышня, – сказал Бакулев Дусе после операции, – Замуж вы, конечно, идти можете, но вот детей рожать я вам не рекомендую! Впрочем, как и носить тяжести. От нагрузки осколок может в любой момент сдвинуться и ранить сердце. Подавайте на инвалидность. Документы вам подготовят.

Вот и все… Бездетный инвалид… Что ж, пора объясниться с Володькой. Однако сам жених будто избегал разговоров – появлялся редко, вел себя отстраненно, боялся лишний раз прикоснуться к исхудавшему, израненному телу.

– Что, сломать меня боишься? – подшучивала над ним Дуся.

Разговор получился совсем коротким. Дуся сухо пересказала вердикт медицинского светила. Сказала, что поймет, если Володька теперь не захочет на ней жениться. Мол, мужу нужна жена здоровая. И услышала в ответ:

– Прости, Душа…

Душа простила, хотя горечь и поселилась в сердце – по соседству с осколком… Потрепала рыжие кудри, улыбнулась глазами-полумесяцами:

– Федул, чего губы надул? Кафтан прожег?

Шли годы. Постепенно зажили Дусины раны, зажила она своей, одинокой жизнью. Но одной она не была никогда! Всегда и везде ее окружали любящие люди – родные, коллеги и многочисленные друзья. Осаждали Дусю и любовники. Она шутила, отшивая очередного назойливого ухажера: «Я любовница самого Рокоссовского!» И ей непременно верили – столько харизмы и обаяния было в этой острой на язык, очень доброй и мудрой женщине.

И везде она была душой компании. Наша Дуся. Душа.

Это был мой последний заказ: я решил, что пора на покой. Деньги есть, много – можно осесть где-то в тихом городке и вести неприметную жизнь.

Я так и сказал дону Марио.

– Что ж, воля твоя. Не хочу я отпускать тебя, но и держать не могу: ты выполнил обещание.

Он помолчал. Потом буркнул:

– Значит, на дно?

– Да, дон, там, где меня никто не знает.

– Хорошо, я прослежу, чтобы тебя не беспокоили. Вот, держи. – Он протянул конверт: – Здесь всё. Нужно закончить максимум завтра. Иди.

В отеле я достал из конверта 4 фото.

Молодая смеющаяся женщина, скорее даже девушка. И подробный перечень её перемещений в течение дня вкупе с разнообразной информацией.

Я углубился в изучение. И удивился: подозрительно легко всё складывается. Ну, не мне решать, я только исполнитель.

Постаравшись выбросить из головы её лицо, я занялся приготовлениями.

Должен произойти несчастный случай.

В этом я спец, недаром меня прозвали Органист: все мои объекты отправлялись к праотцам естественным, на первый взгляд, образом. Да и не на первый тоже – никто ни разу не заподозрил вмешательства со стороны.

Эта девушка с фотографии, журналистка, раскопала одну горячую информацию. И пока ни с кем ею не поделилась – проверяла.

Моя задача – не допустить окончания проверки.

Внезапно я понял, что снова держу в руках её фото, и в голове звенит тревожный колокольчик: что-то не так, как всегда.

Я доверяю своему чутью, оно ни разу не подводило. Нужно ещё раз всё обдумать…

Мы сидели на террасе. Джино уснул у меня на руках, а я должна была с минуты на минуту уходить, поэтому попросила Кьяру, няню моего Джино, сходить за коляской.