– Чего ж не обратишь снова в человека? – спросила Элора.
– Не могу, – развела ухватистые руки Глая. – В обратную сторону заклинание не работает. А вот если суматошная девка не угомонится, я и её в жабу превращу. Пусть вместе квакают. И у них, вроде как, любовь, и мух в избе переловят.
Хмыкнула задумчиво.
– А ведь дельная мысль!
– При такой любви они тут жабят наплодят целую стаю, – усмехнулась Элора. – Выводить замаешься.
– Что ж так непросто всё в жизни-то? – с лёгкой тоской вопросила Глая, махнула мощной рукой и потопала к дому.
* * *
На постоялом дворе от Судияровой невозмутимости и следа не осталось. Для лесного жителя, с его размеренной, спокойной жизнью, галдящий, суетливый, дымный и смрадный двор показался преддверием в конец времён, со всеми его неприглядными ужасами. Судияр уселся на лавку в самом углу большого зала, положил на стол перед собой тяжёлые кулаки и опустил плечи, стараясь занять как можно меньше места. А лучше вообще превратиться в невидимку. В обеденный зал народу набилось, точно за праздничный, княжеский стол и лесоруб лишь недоуменно водил глазами, зыркая из-под насупленных бровей. Белый день на дворе, а столько народу бездельничает, да что-то пенное из огромных глиняных кружек хлещет. Да и вообще – столько народу… В лесу-то бывает за весь день ни одного человека не встретишь, а тут прям как мухи насидели.
Элора пристроилась рядышком, наморщила носик и скривила личико. Можно только догадываться, насколько ей отвратно вдыхать спёртый воздух тесного зала, удушливый и чадный кухонный угар, кислую, шибающую в нос, вонь густого, человеческого пота. Впрочем, возможно и не только человеческого – уж очень густ настой.
– Я тут есть не смогу, – кое-как выдавила волколакша и с трудом сглотнула.
– Давай с собой возьмём, – с облегчением предложил Судияр и принялся неловко, по-медвежьи выбираться из-за стола – едва не своротил.
– Уже уходите? – подскочил к нему худой мальчонка в ярко-красной рубахе и прилизанными, белёсыми волосёнками. Этого парня все почему-то называли половым, что никак не находило Судиярова понимания. Про домового слыхал, а вот про полового… С виду вроде обычный парнишка. При чём тут пол?
– С собой возьмём, – буркнул мрачно. – Хлеба, мяса и зелени побольше. В корзинку сложи, я заберу.
– Так всё готово уже!
– Тащи, коли готово.
Мальчонка пожал худыми плечиками и бросился на кухню, пока вовсе платить не передумали. Элора прижалась к боку Судияра, и он почувствовал, как вздрагивает её сильное, упругое тело. А чего удивляться, коли и человеку здесь не по себе? Каково тогда волчице-то?
– Вот, всё готово, – запыхавшийся половой сунул Судияру большую, плетёную корзину. В ней удобно устроились два пузатых горшка с крышками, полкаравая хлеба, пучки зелени и чисто вымытые, крутобокие овощи. Сверху мальчонка пристроил две деревянные ложки, украшенные затейливой резьбой. Элора молча сунула парню монеты и поторопила Судияра умоляющим взглядом.
– Идём, идём, – успокоил он измученную волколакшу. – Самому тут не по себе.
Уйти, однако, не удалось.
– Эй, чудище лесное!
Судияру и в голову не пришло, что так могут окликнуть именно его, но после бесцеремонного рывка за рукав сомнений не осталось. Обернулся. Немаленький мужик в добротных, кожаных штанах и жилете на голое, волосатое тело, уставился на него мутными, заплывшими глазками, в которых разум, если и был когда-то, давно уже утонул.
