Вот почему Баязид Бистами сказал: «Кто знает Бога, больше не говорит: «Бог»».
Другой Суфий сказал: «Найти идолопоклонника можно и среди тех, кто заявляет: «Я не поклоняюсь идолам»».
Известна история об одном почитаемом Суфии, которого арестовали за то, что он сказал: «Ваш бог у меня под пятой!» Когда его привели в суд, Учитель показал, что в его сандалиях лежало по монете. После этого судьям пришлось признать, что у жителей города, в который пришел этот учитель, богом был Маммона; судьям хватило здравого смысла оправдать его, ибо они согласились, что их сограждане были, прежде всего, материалистами.
Идея Бога стала для этих людей тотемом, препятствием к пониманию, так что Суфий подошел к решению их проблемы с помощью шоковой тактики, по образцу, использованному в Диване Шамса Табризского, где сказано:
Хотя Кааба [здание] и Замзам [колодец в Мекке] и в самом деле существуют; и хотя Рай и Каузар [небесная река] существуют так же, – они должны быть уничтожены потому, что стали завесой для сердца.
Термин «Сердце» (калб) означает гипотетическое место на теле, понимаемое, как точка, расположенная на два дюйма ниже соска левой груди. Пульсацию можно почувствовать именно в этом месте.
Активизация Латаиф ведет к Высшей Святости (валайят кубра), по достижении которой Суфий не отрекается от мира, но приобретает качества, делающие его способным отстраняться от него и оперировать в высших измерениях. Именно на этой стадии говорят, что он достигает духовных сил, способностей, лежащих за пределами достижений или понимания обычного индивидуума.
Считается, что эти силы включают в себя способность контролировать определенные физические феномены. Суфий, которого называют Совершенным Святым (вали ка-мил) может исцелять болезни, влиять на отдельных индивидуумов и на целые собрания, может переносить свое сознание из одного места в другое и так далее. Внешними наблюдателями эти действия воспринимаются как сверхъестественные. Они и в самом деле таковы в том смысле, что их нельзя объяснить с помощью обычной логики или физических законов. Но подлинные Суфии не относятся к ним как к чему-то основополагающему.
Чудеса для Суфия – не свидетельства, а инструменты.
Когда у женщины-суфия, Рабии, не оказалось продуктов, чтобы приготовить суп, несколько луковиц внезапно шлепнулось с неба прямо в ее кухню. Увидев это «божественное чудо», люди были поражены. Но Рабия осадила их, сказав: «Мой Господь – не торговец овощами!»
Случай этот самым непосредственным образом демонстрирует отличие Суфийского мышления от упрощенной, основанной на надежде и страхе, поверхностной религиозности, когда низкие уровни принимаются за высокие. Другой случай, тоже из жизни Рабии, освещает разницу между суфийским и обычным «религиозным» мышлением. Рабия молилась так: «О, Боже, если я поклоняюсь Тебе потому, что желаю Рая, лиши меня Рая; если я поклоняюсь Тебе из страха перед Адом, ввергни меня в Ад!»
Очень важный тест для определения адекватности суфийского ученика состоит в том, скрывает ли он чудеса, которые сам совершает или чудесные события, когда они с ним случаются, и остается ли он совершенно незатронутым их влиянием.
Желание и страх, возбуждение и реклама существуют лишь на низком, эмоциональном, а не на восприимчивом, духовном уровне, – возвышенная природа этой концепции является отличительной чертой суфийской работы. В лучшем случае надежда и страх могут сыграть для человека роль прелюдии, подготовки. Тем не менее, многие, так называемые духовные люди считают надежду и страх существенными средствами спасения.
