Суфии – мысль и действие - страница 20

Инструкции, которые мастер дает студенту, составляют практику или практики, необходимые для достижения «стоянки» (Макам), на которую студент должен «пребыть». Далее, по словам Худжвири, ученик должен держаться этой стадии, выполняя все обязательства, относящиеся к этой «стоянке», и находиться в этом состоянии, пока не постигнет его совершенства настолько, насколько это в его человеческих возможностях. Ему не дозволено покидать свою «стоянку», не выполнив связанных с ней обязательств.

Хотя будущий суфий должен в достаточной мере «верить» своему ментору, чтобы быть в состоянии следовать его инструкциям в отношении реализации трех стадий, предшествующих достижению веры, на проявление подлинной веры ученик все же не будет способен, пока не пройдет все четыре стадии. И все-таки ученики обладают необходимыми способностями, чтобы проявлять такую ограниченную надежность.

Сама вера, как определил ее Аль Газали,5 составлена из знания, состояния и работы (в суфийской технической терминологии Илм, Хал и Амл). Эти три элемента создают настроенность обучающихся на то, чему они учатся. Когда суфийский мастер тренирует своих учеников, посредством ли слов, знаков или действий, он готовит их к использованию позиции, включающей эти три перечисленных элемента.

Обучение учеников, состоящее в том, чтобы отучить их от приверженности к внешнему, от автоматизма и буквализма, берет начало в далеком суфийском прошлом и может считаться основным требованием суфийского учения. В самом деле, уверенность обычного человека в том, что «видеть – значит верить», у суфия должна быть заменена более гибким пониманием, прежде чем раскроются его высшие умственные способности.

Сэр Ричард Бартон6 рассказал историю о великом суфийском мастере Баязиде и куртизанке. Ученики Баязида так высоко чтили его, из-за этого пренебрегая тем, чему он учил, что он решил разрушить их обусловленность. Суфийская пословица гласит: «Человек не должен быть почитаем ценой того, что он представляет». Однажды Баязид находился в окружении группы восхищенных последователей, пребывавших в тисках убеждения, что благочестие и его внешний вид неразделимы. Баязид отправил послание женщине легкого поведения, в котором он просил прислать ему его одежды, забытые у нее дома, а также сообщить, сколько он ей должен. Подобно этому, Шамсуддин из Табриза, учитель Руми, однажды в виде теста попросил одного из своих учеников, чтобы тот одолжил ему свою жену.

Эта необходимая техника повлекла за собой то, что имитаторы, претендуя, будто они тоже суфийские мастера, и, пользуясь доверием других людей, стали обманывать их. Но аргумент, выдвигаемый в некоторых кругах о запрете такой практики, по этой причине не имеет веса, минимум по двум причинам. Первая причина: нет свидетельств тому, что за многие века существования этой практики, злоупотребления лжесуфиев принесли какой-либо непоправимый вред, по крайней мере, сколько-нибудь больший, чем злоупотребления других обманщиков и еретиков. Вторая причина: если следовать этому принципу, то мы (по словам одного современного мастера) с таким же успехом можем запретить свободу слова, чтобы негодяи не злоупотребляли ею.

Изучение высказываний и поступков таких суфийских мастеров, как те, что приведены выше, так же, как и опыт общения с современными суфиями, с совершенной очевидностью открывает следующее: