Суфражизм в истории и культуре Великобритании - страница 3

Таким образом, либеральная концепция не рассматривала женщин как полноправных членов общества. Более того, можно констатировать ухудшение правового положения женщин в Викторианскую эпоху в связи с утверждением частной собственности, сконцентрированной в руках мужчин[6]. Ряд исследователей также отмечают, что стремление к строгой нравственности, которое привело к установлению жестких норм викторианской морали, являлось реакцией среднего класса на развращенные нравы аристократического общества [8]. Результатом стало доминирование патриархатной модели раздельных сфер, согласно которой существовало четкое разделение между миром частной жизни, бывшей уделом женщин, и миром публичного, предназначавшегося исключительно мужчинам. Классической иллюстрацией этой модели служат строки из поэмы А. Теннисона «Принцесса» (The Princess):

Считалось, что женщине не превзойти мужчину ни умственно, ни физически, поэтому ей отводилось подчиненное место в обществе и семье. Ее главной целью было вступление в брак, тогда из-под опеки отца или родственника мужского пола она переходила под опеку супруга. И в высшем, и в среднем классах английского общества мужское поведение определялось концепцией рыцарственности, предписывавшей относиться к женщине заботливо и покровительственно. Примером такого подхода может служить фрагмент парламентской речи депутата Э. Буври: «Счастье и интересы жены или дочери более значимы для главы семьи, чем его собственные. <…> Разве не изобретение это природы, не намерение нашего Создателя, чтобы общество основывалось на семье, в которой мужчина был бы главой и управителем?» [10]

При этом женщина рассматривалась как более одухотворенное и нравственное существо, нежели мужчина. Высокая мораль предполагала полное неведение о порочных и темных сторонах жизни. Исходя из этого, викторианский мужчина требовал от девушек своего класса невинности, они должны были быть воплощением этого образа. Незнание жизни, кротость, отсутствие собственного мнения, беспомощность и слабость пользовались мужским одобрением.

Жизнь англичанки из среднего класса была окружена большим количеством условностей. Ее надлежало тщательно оберегать от любых оскорблений и подозрений в недостойном поведении. «Девушка из хорошей семьи в 1870–1880-х гг. не могла одна ходить по улицам, ездить в кебе или в вагоне. На любое мероприятие ее должны были сопровождать отец, мать или замужняя родственница» [11]. Появление в общественном месте в компании мужчины, который не являлся ее близким родственником, могло погубить репутацию женщины. Во многих семьях, придерживавшихся строгих правил, девушку не оставляли в комнате наедине даже с потенциальным женихом[7].

При разговоре с женщиной не полагалось упоминать не только о неприличных вещах (к словам, оскорбительным для слуха викторианской барышни, относились, например, «брюки» и «развод»), но и о политике и делах. Эмили Дэвис, посвятившая жизнь борьбе за женское образование, с горечью писала по этому поводу: «Газеты редко допускают мысль, что их будут читать женщины. Если The Times предлагается вниманию леди, то лишь страницы с рекламой или информацией о рождениях, браках и смертях. Эта полная умственная слепота считается естественной для женщин, поэтому неудивительно, что их мнения, когда таковые появляются, не рассматриваются всерьез» [12].