— Ты не дал мне главного.
— Я. Не сделаю. Тебя. Своей правой рукой. — Повторяю, вколачивая между словами паузу за паузой.
Илья смеется. Запрокинув голову, он смеется так, что я вдруг ощущаю то, чего не чувствовал уже давно. Лет двадцать, точно. Я чувствую себя униженным.
Мне приходится приложить весь максимум усилий, чтобы удержать на своем лице маску абсолютной непроницаемости. Только этот сопливый недоносок умеет выводить меня из себя. Быстро и прицельно. Он об этом прекрасно знает и не упускает шанса воспользоваться случаем, чтобы лишний раз не поиграть на моей выдержке.
— Веселись, — небрежно бросаю. — Надеюсь, когда ты останешься без копейки на счету, твое настроение останется всё таким же приподнятым.
— Ты никогда ничего не поймешь, — успокоившись, выдает Илья. — Я всегда хотел от тебя только одного.
— Ну и чего же? Еще больше денег? Единоличное управление моим бизнесом? Твои аппетиты всегда были непомерными, — я пинаю носком туфли валяющуюся на полу книгу и хожу из одного угла комнаты в другой.
Квартира в элитной новостройке стоила прилично. Почти столько же было потрачено на ее обустройство. И меньше чем за год Илья превратил ее в свинарник. Всюду валяются книжки и одежда. Пепельница на журнальном столике доверху набита окурками. А уголки мягкой мебели разодраны мелким мохнатым уродцем — котом Ильи.
Каждый раз, когда я приезжаю сюда, эта тварь где-то прячется. И не зря. Попадись она мне на глаза, я без зазрения совести схвачу ее за загривок и выброшу к чертовой матери в окно. Так я поступал всякий раз, когда Илья притягивал домой уличных собак и котов. С детства за ним тянется эта дурная привычка.
— Тепла, — слышу тихий короткий ответ.
Теперь пришла моя очередь смеяться, потому что ничего более идиотского я еще не слышал.
— Серьезно? — обуздав свой ядовитый, режущий изнутри глотку смех, спрашиваю. — Может, мне тебе еще открытку с признанием в отцовской любви прислать?
— Для начала и этого хватило бы, — бурчит Илья и пытается встать. У него ожидаемо ничего не получается. Жалкое зрелище.
— Послушай сюда, — я подхожу к нему и сжимаю пальцами его скулы.
Сердитый взгляд голубых глаз так и ввинчивается в меня, раздирает кожу и жилы. Илья не похож на меня. Ни в чем. Ни внешне. Ни внутренне. Никак. И плевать, что тест ДНК показал, что Илья моя кровь и плоть. Я всё равно так не считаю. Шутки о том, что я рогоносец время от времени где-то да проскальзывают. За спиной, конечно же. Потому что в глаза выблевать это никто уж точно не решится.
Если бы тест показал, что Илья не мой сын, он давно уже исчез из моей жизни. Но чертовы девяносто девять и девять процентов клеймом въелись в сетчатку моих глаз. Пусть я всё равно не считаю его своим, но выбросить за порог своей жизни не могу. Новую волну сплетен и насмешек я поднимать не собираюсь.
— Я дал тебе в разы больше, чем ты заслуживаешь, щенок, — медленно, четко выговаривая каждое слово, шиплю. Может, хотя бы так информация дойдет до его мозга. — Еда, одежда, образование. Всё. И ты это не ценишь. Ты только сжираешь всё это и требуешь больше. Бесконечно. Жизнь так устроена, что нужно иногда и отдавать, дабы получить что-то взамен.
— Именно поэтому ты меня ненавидишь? — тяжело дыша, бормочет Илья. Он смотрит на меня с вызовом, отчего я лишь сильней вдавливаю пальцы в его скулы. — Отдал слишком многое, а взамен получил всего лишь меня. Ублюдка, которого с радостью укокошил, не будь я твоим родным сыном, да?
