Под лейку заскакиваю, чувствуя себя зайцем в стане волков. Даже воду не особо регулирую, главное, чтоб не ледяная и не кипяток, остальное – стерпится.
Дожила.
В собственной квартире дергаюсь больше, чем на госэкзаменах в университете.
Нет уж, фиговая это практика, и пора ее исправлять, расставляя приоритеты.
Еще неизвестно, на что Вадим сподобится, когда до состояния полного нестояния дойдет. А вдруг до рукоприкладства?
Агрессию он проявил впервые, не отрицаю, но звоночек-то тревожный. И сильно. Повторения не хотелось бы, однозначно, потому как не понравилось.
Я на сто процентов не из тех женщин, которые веруют, что «раз бьет, значит, любит». По мне, раз бьет, значит статьи 111, 112, 115 и 116 УК РФ, и ни шагу в сторону. Быть грушей для мудака желания нет.
Как по мне, нормальный мужик самоутверждаться за бабий счет не станет. Ему это даже в голову не придет.
Вода помогает снять напряжение, и борт ванны перешагиваю уже вполне успокоившись. Переодеваюсь в спортивный костюм и, осмотревшись, вновь усаживаюсь на пол. Он теплый, да и забираться на стиральную машину, где скопилась всякая мелочевка, которую еще придется расставлять по полкам, лень.
Шестидневная рабочая неделя и неожиданная встреча, выбившая из колеи похлеще вечернего выступления Кравцова, дают о себе знать. Тело просит отдыха, вот только в маленьком помещении ноги особо не вытянешь.
Сгибаю колени и, сложив руки на груди, облокачиваюсь на запертую дверь. Негромкое гудение вентилятора на вытяжке действует получше гипноза, и я сама не замечаю, как мысли перескакивают в прошлое.
В спорткомитет при администрации я устроилась сразу после университета, где, кстати, училась на юриста, на должность младшего специалиста из разряда «подай-принеси».
Да и как устроилась, по знакомству.
Мамуля договорилась. Она у меня дама пробивная. Умеет налаживать нужные связи. Вот так в двадцать один год я стала «крутой леди».
Смешно вспоминать, но я действительно чувствовала себя умницей, особенно, когда спустя десять месяцев занимаемую мною должность сократили, а меня нет. Перевели доп-единицей в отдел Соколова, как ценный резерв, которым нельзя разбрасываться.
Ух, как же я в те времена понервничала на пару с мамой. Зато батька не унывал, посмеивался в усы и всё твердил:
– Не ссы, Марусь, если что, тебя Палыч к своей Люське в салон устроит. Будете ногти с ней на пару делать. Она, Палыч говорит, бабки лопатой гребет за свои художества.
– Юристка ногти делать? Обалдел? Дима, иди на диван и не отсвечивай, – взвивалась бешеной кошкой маман и выгоняла отца в гостиную.
А я улыбалась и продолжала работать. Да и сейчас тружусь все там же.
С Соколовым рабочие отношения сложились сразу и вполне прекрасные. Я с полуслова понимала, что он хочет получить и выполняла, а он никогда не выпячивал свой статус начальника, отчитывал за косяки пусть редко, но всегда наедине, зато на планерках неизменно хвалил, да и прикрывал постоянно, если умудрялась проспать или нужно было свинтить к врачу или по делам.
Классный мужик, и семьянин, каких мало. За шесть лет совместной работы успела перезнакомиться и с женой Людочкой, и с Пашкой, старшим сыном, и с Витьком, младшим.
К работе на соревнованиях Егор Саныч стал привлекать меня не сразу. Только года через полтора, когда уволилась Светлана. Вначале занималась лишь списками, положениями, приказами и прочей бумажной волокитой, в которой разбиралась. Потом стала ходить на те мероприятия, куда не получалось у Нины, сменившей Светлану.
