К счастью, тетка оказалась при памяти и быстро вспомнила, что ее в тот день заменяла некая Марина Кузина. Тут они облегченно вздохнули и повернулись ко мне.
– Марина лежит на сохранении в десятом роддоме. Она на прошлой неделе ушла в декрет.
– Прекрасно. Декрет – это прекрасно, – одобрила я, – но что дальше случилось с нашими документами?!
– Она их точно прихватить не могла, – ехидно заметила Двуцветик.
– А кто мог?
– Ну, ваш жених, к примеру, – пожала та плечами, как будто не понимала, как я сама не могла додуматься до такого простого объяснения.
– Жених не мог, мы это уже с Инной Себастьяновной обсуждали, – отрезала я.
– Свиридовной, – обиделась Инна за свое отчество.
– Извините, – отмахнулась я. – Так все-таки, где наши документы?
– Да кто же вас знает! – в сердцах вскинулась Свечкина. – Их забрали. Но это кто-то из вас, нам ваши документы точно не нужны!
– Ксения Робертовна, – поспешила встрять заведующая, видя, что мое лицо стало куда более ярким, чем прическа подчиненной, – вы только не волнуйтесь. Давайте так поступим, вы пока побеседуете с вашим женихом, а мы тут все еще раз перепроверим и с Мариночкой свяжемся, вдруг она папочку вашу куда засунула, знаете эти беременные такие забывчивые на самом деле!
– Что значит «засунула»? В каком смысле «забывчивые»? Вы хотя бы сами понимаете, что говорите? У нас свадьба сорвалась, и документы пропали, а вы мне что-то про склероз беременных женщин толкуете!
– Да она и так сорвалась бы, вас же машина еще раньше сбила! – невозмутимо парировала она
– Инна Спиридоновна! – заорала я не своим голосом.
– Свиридовна, – рявкнули обе крали в один голос и возмущенно переглянулись.
– Не важно! – взвизгнула я. – Вы меня не доводите! У меня сотрясение мозга и нервы на исходе!
– Если вы не забирали, так, значит, найдем…
– А если не найдем, то, значит, забирали…
– А если не найдем, и не забирали, то, значит, где-то потерялись…
– Или не потерялись, а просто завалились, хотя у нас такого никогда не бывает!
Я почувствовала, что комната медленно, но уверено закачалась и двинулась вправо, предметы потеряли четкость и яркость, а воздух стал густым и вязким. Видно с моим лицом тоже что-то такое приключилось, ибо дамочки испугались по- настоящему, водичку из графинчика в стаканчик плеснули и принялись мне в рот пихать. Водичка чем-то воняла, и я ее пить отказывалась. В ушах стоял звон. Тут что-то звякнуло, это Свечкина графин на пол сшибла, а ко мне вернулось ощущение реальности.
– Простите, – сказала заведующая.
– Извините, – поддакнула Свечкина.
– И вы тоже, – выдавила я из себя. – Я, пожалуй, пойду. Только вы все равно поищите наши паспорта, их же так тяжело восстанавливать.
Чувствуя на себе их прожигающие взгляды и одновременно не чувствуя никаких сил, я побрела вон из ЗАГСа. Ужас какой-то, а не заведение!
На свежем воздухе мне стало полегче, я оттащила себя на следующий квартал, который утыкался в маленький скверик. Там в тени старых вязов имелась симпатичная кафешка. Я присела за желтый пластиковый столик, заказала официанту минералку, кофе с коньяком и лимоном и лед. Вскоре я пила вкусный кофе и запивала его ледяной водичкой. Благодать! Сразу стало лучше и физически, и душевно. Первым ко мне вернулось чувство юмора, и я тихонечко захихикала, стараясь не привлекать к себе внимания окружающих, потому что это странно, когда сидит за столом одинокая девушки и смеется, сама себе приятная. Посетителей было немного, но бармен с меня взгляд не сводил, а мне с каждой секундой становилось все смешнее.
