От мысли, что пришлось бы бросить своего верного “Арча”, внутри всё похолодело.
М-да, хорошо, что всё обошлось… Да и добыча, которую я насобирал в Сумраке, многократно окупит все мои затраты – в том числе и ремонт байка.
Выбравшись из-под одеяла с такими мыслями, я снова посмотрел на надпись на предплечье. Теперь уснуть не удастся совершенно точно, так что я окинул взглядом своё убогое жилище, встал с кровати, немного размялся.
Одёрнув плотные занавески, выглянул за окно и увидел, что солнце уже встало. На углу пятиэтажки собрались работяги. Живущие в соседних домах мужчины, одетые в затасканные брюки на подтяжках, истёртые башмаки, потрёпанные сюртуки, жилетки и пиджаки, неспешно выкуривали утреннюю сигаретку или трубку перед рабочим днём. Впереди их ждали двенадцать часов тяжёлого физического труда, но выглядели молодые и не очень парни довольными.
Радуются, что конструкторские бюро, производящие магические механизмы, ещё не отобрали у них рабочие места.
Но это пока. Прогресс дело такое… Неостановимое…
Ещё год-два – и эти парни потеряют работу, присоединятся к алкашам, бездомным, наркоманам и преступникам, обчищающим приезжих.
На наш квартал власти давно махнули рукой, и вряд ли что-то изменится в будущем.
Я бросил взгляд на ясное синее небо, которое после вчерашнего ненастья казалось девственно-чистым. На его фоне, над неказистыми зданиями моего квартала, вдали возвышались остроконечные крыши торговых гильдий и башни центральной части города – обители богачей.
Сграбастав с прикроватной тумбочки карманный хронометр, подаренный мне в детстве отцом и являющийся единственной вещью, которую удалось сберечь в память о родителях, я посмотрел на циферблат.
Семь тридцать.
Вот ведь… Горбатый грифон! Меньше пяти часов поспал!
– Не мог дать отдохнуть как следует? – мрачно буркнул я, щелчком закрывая крышку хронометра, и отправился умываться.
Семь шагов по прямой – и умывальник передо мной. Покрытые ржавчиной трубы испустили жуткий призрачный вой, когда я покрутил вентиль. Спустя пару секунд из крана тоненькой струйкой потекла вода.
Подождав, пока её цвет сменится с грязно-оранжевого на почти прозрачный, я умылся, почистил порошком зубы и придирчиво изучил своё отражение в зеркале, висящем тут же. Из него на меня хмуро смотрел высокий, мускулистый, подстриженный “под расчёску” черноволосый и кареглазый парень девятнадцати лет, с тонкими губами, острыми скулами, прямым носом, слегка осунувшимся лицом и малость впавшими глазами.
– Ну вылитый упырь, – фыркнул я, понимая, что мрачное выражение лица мне уже ничем не исправить, а вот синяки под глазами лечатся банальным сном и регулярным (а главное – правильным) питанием.
Впрочем, чаще всего мне не хватало времени ни на то ни на другое…
Я вышел из комнаты и оказался на крохотной кухне, по совместительству являющейся и коридором в этой халупе, которую наше правительство гордо называло “социальным жильём”.
С такими размерами его впору именовать “антисоциальным”… Впрочем, я не жаловался.
Два на два метра, на которых уместился стол с крохотной плиткой с магическим нагревательным элементом, стул, несколько полок на стенах, да сундук с непортящимися продуктами и консервами. У меня не имелось даже морозильного ларя – дороговато было его регулярно “заправлять”, да и само устройство стоило немало, а мне и так было куда вложить деньги.
