Сумерки. Степь - страница 20

Вокруг опять разлилась тишина. Андрей стоял у левой стены, в стороне от входа в зал, сжимая в руке телефон с включенным диодом, а в другой, до ломоты в пальцах – обрезок старой ржавой трубы, которую он так и не выпустил. Прямо перед ним, перекрывая путь к двери, лицом вниз на полу лежало тело Михалыча, его старого приятеля, с которым было столько всего съедено, и сделано, и выпито. На миг сожаление коснулась каких-то струн в душе Андрея, но тут тело соседа издало тот самый звук, похожий то ли на рычание крупного зверя, то ли на бульканье кипящей воды в кастрюле, и подобрав под себя руки начало медленно подниматься.

Второго шанса могло уже не оказаться, и Андрей со всего размаху опустил трубу прямо на темя, ворочающегося на полу соседа. Кусок железа пробил кости черепа и с омерзительным звуком погрузился внутрь черепной коробки, перемешивая и сминая там содержимое. Михалыч дернулся, но не оставил попыток подняться. С криком молодой парень вытащил трубу и начал раз за разом наносить удары по голове лежащего перед ним тела. В стороны летели какие-то осколки черепа, куски кожи, покрытые волосами. Наконец Андрей выдохся, да и рука устала постоянно бить. Тело соседа больше не шевелилось. Направив на него свет Андрея чуть не вырвало. На плечах Михалыча вместо головы виднелся измочаленный обрубок шеи, пол вокруг был усеян кусками костей, с налипшими на них кусками кожи и волос, и мозгов. Даже на стенах и потолке виднелись прилипшие куски мяса. Андрей все-таки не удержался, Его желудок скрутил спазм и выкинул содержимое наружу. Отдышавшись и стараясь не смотреть на тело у его ног, Андрей вытер рукавом свои губы и повернулся к выходу.

Страшно было оставлять за спиной труп, так и казалось, что он опять сейчас оживёт и начнет подниматься. Крепче зажав трубу, Андрей, светя себе фонариком, потихоньку двинулся вверх, но ступенькам туда, за сцену старого заброшенного Дома культуры, куда он совсем недавно, а казалось очень давно, попал. В место, которое его спасло. Перебираясь по залу, он удивился, как не поломал свои ноги в той гонке. Сейчас, когда за ним никто не гнался, эта мешанина из гор битого кирпича, стекла и мусора, казалась просто непроходимым препятствием. Чертыхаясь и матерясь, Андрей кое-как добрался до выхода из здания, серый прямоугольник которого уже можно было различить в темноте.

Улица его встретила тем же темно-серым без единого просвета небом и тишиной. Ни ветерка, ни малейшего дуновения не было. Трава и листья замерли, как на фотографии.

Домой он добрался без приключений, единственное, прошел через сараи, другой дорогой, пробираясь местами через кусты. Выходить на улицу, где все началось, он не решился. Тем более, что от клуба вела тропинка прямо к его дому. Почему-то внутри так и росла уверенность, что Ирина так до сих пор там и лежит, на перекрестке около фельдшерского пункта и сельской администрации, что никто не убрал ее тело, что не толпятся там машины с включенными мигалками, что никто не ходит и не опрашивает возможных свидетелей преступления. Пробравшись задворками, через огород к себе во двор, Андрей осторожно обошел дом и открыв замок ключом, который чудом не потерял, зашел в коридор. Он был дома.

Первым делом он нырнул к холодильнику, где стояла бутылка водки, припасенная к выходным. Как был, в одежде, не разуваясь он прошел на кухню. Дверка с негромким хлопком открылась, обнажая содержимое. Свет только внутри не загорелся. Андрей уже этому не удивился, взял бутылку, открытую банку с маринованными помидорами и сел к столу. Достав прямо руками закусь, он прямо из горла бутылки сделал большой глоток и вонзился зубами в помидор. Какой же кайф! Водка пролетела словно там и была, не чета той, что он пил вчера в подвале. От воспоминания его передернуло. Встав со стула, Андрей щелкнул выключателем: так и есть-света не было во всем доме. Подошел к шкафчику над плитой и достал пачку сигарет с верхней полки. Он обычно их покупал с зарплаты сразу блоками, вот и сейчас пачек восемь еще оставались. Сел на стул обратно и закурил. Все пережитое осталась там, за дверью. Как и ржавая труба, которую он оставил в огороде подходя к дому.