– То есть, где Сергей вы не знаете? – уточнил капитан. Он никак не мог понять, что происходит. Невооруженным глазом было видно, что стоявшая перед ним потерпевшая врет, ну или очень сильно недоговаривает. Только, если у нее действительно пропала мать, то зачем ей это?
– А скажите, если не дай Бог вашу маму не найдут, то вы ведь единственная наследница у неё?
– Да, – ответила Валя, но спустя буквально какую-то секунду в глазах ее появилось понимание, и она воскликнула: – Вы что, подозреваете меня? Что я могла ради наследства что-то с ней сделать? Ну знаете! – она возмущенно уперла руки в боки и из-под ее глаз, показалось, прямо полетели искры: – Я слышала, что вы совсем работать не любите, но, чтобы вот так вот!
Она пыталось ещё подобрать слова, но, по всей видимой, от возмущения ничего более грозного на ум не пришло и резко развернувшись она сказала:
– Я на вас буду жаловаться. До свидания!
– Не торопитесь, Валентина Владимировна, – лейтенант, стоявший всё этот время рядом, наконец решил внести и свою лепту в диалог, быстро обогнул женщину и рукой прижал калитку, которую она почти открыла, собираясь от них уйти: – Или вас вызвать повесткой, как подозреваемую?
– Да как вы смеете? – женщина почти кричала: – У меня мама пропала. А вы!
– Успокойтесь, а лучше скажите, как так получилось, что ваша мама была в одной машине с вашим братом утром двадцать второго? Именно в тот день, когда, со слов вас и жены вашего брата, они и пропали? И где ваш сожитель Василий Жогов?
В этот же миг из женщины как будто вышел весь воздух, только что метавшая громы и молнии она резко успокоилось, с виду даже, казалось, уменьшившись в размерах. Сейчас перед ними вдруг очутилась слабая испуганная женщина, такая какая она и была на самом деле, без всей напускной бравады и искусственной агрессии и смелости.
– Пойдемте во двор, – устало сказала она и отворила калитку, с которой лейтенант еле успел убрать руку. Пройдя во двор, они прошли вдоль добротного дома из белого кирпича, а потом она их провела за него в деревянную беседку, где по центру на стоящем большом круглом столе, застеленном кружевной скатертью, стояли цветы в вазочке, создавая, какой-то домашний, прямо прованский уют.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – сказала Валя и показала рукой на деревянные стулья с высокими спинками, стоящие вокруг стола: – Может чаю хотите? Или компота?
– Спасибо. – кивнул Бойко: – А можно просто воды? Пожалуйста.
– Даже не знаю, с чего начать, – тихо сказала она, передав налитый до краев граненый стакан капитану: – Мама с Сергеем в то утро отправились искать моего мужа с его другом. Они уехали за два дня до того и не вернулись. На звонки не отвечали. Вот я и распсиховалась. С мамой поругалась. Ревела всю ночь. Казалось бы, два здоровых мужика вроде, а на сердце так тоскливо, хоть волком вой. Вот я и уговорила Сергея отправится к ним вместе с мамой.
Она вздохнула и замолчала, глядя куда-то сквозь листву нависавшего над беседкой огромного ореха.
– Поэтому вы с супругой вашего брата и повздорили? – спросил Бойко, ставя опустевший стакан на стол.
– Да. Она сказала, что из-за меня он уехал и пропал. Только я ее и смогла уговорить, чтобы не говорила ничего про Васю.
– А почему? Помните, мы сможем лучше помочь вам, если вы все расскажите.
– Мой муж. Он нигде не работает. Они с другом вот уж несколько лет ищут по развалинам, то, что осталось.
