– Прости, я немного похозяйничал. – улыбнулся Гера.
– Молодец! – замерла, не зная как себя вести дальше.
– Наконец ты это заметила. Я вообще – золото, а не человек!
– То-то я смотрю, ты так светишься.
Рассмеялись. Затем выпили чаю, с крендильками, появившимися как по волшебству. Влада осознавала, что парень ей нравится все больше. Ни лишних вопросов, ни назойливости излишней и требования близости. Единственное, что ее угнетало – она все еще не могла задать ему ни одного вопроса.
– Канарейка! Что тебя гложет?
– Ничего… – полушепотом произнесла Влада и задумчиво смотрела на него.
– Я же вижу грусть в твоих глазах, причем не однократно. Да и мыслями ты часто улетаешь неведомо куда. За родителями скучаешь?
– Скучаю. Мы впервые так надолго и далеко уехали. Нет, мы с Мирой не цыплята, самостоятельностью не обделены. И все же.
– Понимаю. – он погладил ее руку, затем прикоснулся губами к пальчикам. – Ты, нет, вы, можете на меня рассчитывать в любой ситуации. Может по мне не видно, но я умею дружить.
– Видно.
– В таком случае, может, начнем прямо сейчас?
Влада вздрогнула и глаза заблестели.
– Канарейка! Ты это, не переворачивай мои слова с головы на ноги. Я не озабоченный подросток.
– Я так и не думаю.
– Ой, да ладно. У тебя все на мордашке написано. Вон как встрепенулась, от простого предложения, словно пичуга перед котом.
– Так вот почему ты меня Канарейкой называешь?!
– Не торопись! А то наговоришь и поверишь. Ты яркая, голосок звонкий. И потом, как мне тебя называть. Банальными: кошечка, зайка?
– Нет, конечно. По имени, допустим.
– Не во всех случаях. И потом, твое имя не всегда соответствует тебе.
– Это как?
– А вот так! Именем тебя нарекли сильным. Уж не знаю, за какие заслуги и что пережили родители, прежде чем дать вам с сестрой такие имена. Только, поверь, ты часто бываешь такая, как бы это точнее выразить? Настоящая женщина, слабая, которую хочется защитить.
– Нянчиться.
– И вовсе нет! Хочешь, чтобы я тут пел тебе дифирамбы и обсыпал комплиментами?
Влада хитро улыбнулась:
– Хочу!
– Не капризничай! Тебе это не идет. Всему должно быть свое время.
– А говоришь, что я слабая женщина.
– Ты, прежде всего, настоящая женщина, а не избалованная фифа. Если бы мне нужна была такая, то я бы здесь не сидел. Их пруд пруди. Проголодалась?
– Нет! – выпалила и, смягчившись, добавила: – пока не хочу. Я умею готовить. Если не торопишься, могу удивить.
– Не тороплюсь. Я же сказал – все эти дни, я весь твой!
Владислава мило улыбнулась, Герман заметил чувство неловкости, тщательно скрывающее девушкой, поэтому поспешил предложить:
– Пойдем, прогуляемся.
– Я не против. – снова улыбнулась. – А как же обед? Я же обещала продемонстрировать свою уникальность.
– Этого предложения я не упущу. Более того. Обещаю быть подмастерьем.
– Идет! Мне надо пару минут.
– Принимается. Я вымою чашки.
В скором времени они вышли из квартиры и Владка потянула его в другую сторону от лестницы:
– Мне надо заскочить в учебный корпус, на минутку.
– Надо, значит зайдем. – он словно уперся и тянул ее к лестнице.
– Герман! Так ближе.
– По мосту «вздохов»… – вспомнил он. Его поведение показалась Владе странным, но она не спешила делать выводы. Герман отпустил ее руку: – Ты беги, я подожду тебя на улице, у входа в учебный корпус.
– Не хочешь показываться на глаза преподам?
– Точно! Есть такой грешок.
Владислава понимающе улыбнулась и побежала по своим делам. Герман, облегченно вздохнув, сбежал вниз по лестнице, мелькнул на аллее и, бросив взгляд на проход между корпусами, именуемый студентами «мостом вздохов», пошел в обход.
