До него было идти часа четыре по просеке, а потом еще километров пять по лесной дороге. Когда я добрался до цели, уже наступал вечер. Но я не спешил посмотреть на засыпанную разведочную канаву, которую документировал пятнадцать лет назад. У меня возникло какое-то странное чувство, что за мной ведётся наблюдение, либо меня ожидает какая-то опасность. Я остановился на лесной дороге, прямо перед лесной просекой, по которой мне надо было пройти до канавы сто метров, присел на обочине и стал размышлять, что мне пытается сообщить мое второе «я».
Данных для анализа было мало, и я решил обойти это опасное место стороной, и посмотреть на свою канаву их глубины леса. Засунув штанины в носки, надев перчатки и на всякий случай накинув капюшон энцефалитки, я полез в самые клещеопасные места. Хоть лес и был сосновый, но подлесок у него был мощный – липа, рябина, и я не сомневался, что тут клещей было очень много. Хотя на улице стояла вполне прохладная погода, от этих тварей надо было заранее обезопаситься.
Лес стоял тихий и какой-то мрачный, словно ожидая от меня правильных действий и поступков. Я шел вдоль просеки по зарослям рябины. Вскоре впереди появился просвет – а за ней была моя канава, засыпанная, как положено. Я спрятался за толстым стволом сосны и стал тихо изучать пространство вокруг себя. Прошло минут пять, все вроде было в норме. Я не стал себя ругать за чрезмерную осторожность. Когда уже собрался выйти на просеку, к засыпанной геологоразведочной канаве, начались события, которые последовали одно за другим.
Сначала я услышал еле заметный шум – словно под землей располагался механосборочный цех, и очень этому удивился. Не медля ни секунды, я достал смартфон, положил его на землю и включил запись. Монотонный гул кончился только через несколько минут, и я сохранил его в памяти SD карты. Все это время я осматривался по сторонам, так как чувствовал, что чудеса еще не кончились, и был прав.
Над лесом за просекой вдруг возник какой-то цилиндрической предмет метров сто длиной, завис над лесом и постепенно стал опускаться. Это я пропустить не мог. Включил видеокамеру и стал снимать происходящее. Когда этот космический корабль опустился в заросли, я выключил камеру и стал от вереницы непонятных событий ругаться. Но я рано успокоился – события вошли во вкус и продолжали меня удивлять.
На фоне серого неба над просекой появилась какая-то птичка – это был дрон, и я понял, что убежать от него мне не удастся. В рюкзаке у меня лежала свернутая накидка, которую я использовать при дожде. Она была светоотражающая, и я моментально накинул ее на себя. Этот маленький аппаратик прочесывал лес и летел на высоте каких-то десять метров по параллельным профилям. Как он передвигался, сложно было сказать – никакого шума он не издавал, и если не знать, что он ведет здесь наблюдение, можно было его не заметить. Он пролетел надо мной и полетел дальше.
Слишком много событий произошло за каких-то полчаса, и я уже устал от них. Мне надо было сесть и поразмыслить, что здесь делается, на урановом месторождении. Уже начало темнеть, и мне надо было позаботиться о ночлеге. Спать под звездами я уже не собирался – слишком много непонятного происходило в этом лесу.
Поэтому я через заросли липы и черемухи сначала вышел на дорогу, а потом напрямик отправился в деревню. Она оказалась на месте – с многочисленными ветряками и единственной улицей, на которой было десятка два домов. В двух я жил раньше, и надеялся, что меня пустят переночевать. На улице я встретил знакомого – когда я здесь работал, то местная шайка подростков, с этим Пашей, заходила к нам в гости. Он, конечно, повзрослел, но узнать его можно было. И меня он тоже узнал – к моему счастью.
