Значит, Кошмар скрывала от них свою суперспособность. Очень вероятно, подумал он, что ее стоило бы поискать среди гражданских работников. Среди персонала Отступников около десяти процентов не были Одаренными – в том числе, персонал лабораторий и сотрудники администрации.
Это имело смысл, она вполне могла оказаться одной из них. Им не нужно было проходить испытания. Они лишь заполняли анкету со скудными биографическими данными.
С чего-то все равно надо было начинать, так почему бы не с них.
– Спасибо, Макс, – сказал он, откинувшись на спинку стула, когда слова и идеи иссякли. – Поговорить с тобой всегда бывает очень полезно.
Пусть Макс и не мог ответить, Адриану было спокойнее так думать. Раньше Макс всегда был его слушателем и критиком, а его замечания и идеи были не по годам зрелыми.
Адриан и представить себе не мог, что бы он без него делал.
Его внимание привлек шум в коридоре, и Адриан вскинул голову. Он услышал голоса, приближавшиеся к палате. Один из них звучал громче других.
Хью Эверхард, он же Капитан Хром, он же его папа.
Чертыхнувшись, Адриан вскочил и мигом вернул стул на место в углу.
Вот опять. Невидимость. Он точно должен над этим поработать.
Он вскочил на подоконник и выбрался из окна, оказавшись на фасаде здания – подумать только, он уже начал привыкать к этому насесту. На этот раз, однако, было одно отличие: до сих пор Адриан не выбирался из окна без брони Стража. Его поразила разница в ощущениях. Каким беззащитным почувствовал он себя теперь, когда порывы ветра обдували кожу, а шершавая каменная стена царапала ладони. Высоты он не боялся, но невозможно было не думать о том, что случится, если он сорвется и грохнется на тротуар с высоты пятого этажа.
Рискнув посмотреть вниз, он с некоторым облегчением понял, что приземлится на клумбу. Тоже не так круто, как, скажем, трамплин, но все равно лучше асфальта.
Снова послышался рокочущий голос Хью, хотя слов было не разобрать из-за свиста ветра в ушах. Ему послышалось, или отец только что упомянул Стража?
Кривя рот, Адриан взмахнул рукой и каким-то чудом ухитрился вытряхнуть и поймать маркер, который хранил в кармашке на рукаве. Сняв колпачок зубами, он начал рисовать на стене, но поверхность камня была слишком шероховатой, линии выходили прерывистыми, а кончик фломастера разлохматился.
Хмурясь, он наклонился вперед, не обращая внимания на пропасть под собой, и стал рисовать прямо на джинсах.
За годы Скетч усвоил, что может превратить в реальность любой набросок, и, хотя сложные детализированные рисунки, возможно, впечатляют, зато со скетчами было куда проще работать. Вот и сейчас можно было бы изобразить наушники хай-тек с радиоантенной и функцией подавления шумов, но стоило ли возиться? Вместо этого он набросал старомодный слуховой рожок, узкий с одного конца и расширенный на другом, чтобы улавливать звуковые волны и направлять прямо ему в ухо. Такими пользовались старики сотни лет назад, а Адриану было не слишком удобно отдирать воплотившийся рисунок от джинсовой ткани и подносить к уху.
Зато сработало. Голос отца зазвучал так отчетливо, словно он стоял рядом с Адрианом.
– …в большом долгу, – говорил Хью, спокойнее, чем когда входил в палату, – и это ставит нас в ужасное положение. Вы уверены, что он бы умер, не принеси его сюда Страж так быстро?
– Трудно сказать со всей определенностью, – ответил другой мужской голос – доктора Сатнера, надо полагать. Этот обычный врач помог Максу, когда выяснилось, что Одаренным докторам к нему лучше не приближаться. – Возможно, он еще какое-то время смог бы справляться сам, особенно учитывая, что лед остановил кровотечение. Но… – он не договорил. Это было бы бесполезно.
