– Молодой человек, вы Артёма Михайловича не видели? – спросил Шанс.
– Здравствуйте, – вздохнул тот.
– Ты не приболел часом? Что-то тихий сегодня.
Артём протяжно зевнул и глотнул из кружки.
– Да не спал почти, всё с этим кодом не могу разобраться. Вы принесли псевдоноту?
Ян запустил руку в карман. Пальцы вытянули из него голубую пилюлю в коробочке. Пошарил в другом – пусто. Ощупав себя, он выругался.
– Потеряли?!
– Дома в сейфе забыл, – ответил Шанс. – Принесу.
– Майорову, значит, не докладывали ещё?
– Нет. Доложу, как изучишь всё сам, может повысят тебя.
Артём с прищуром уставился на начальника.
– Знаете, вы сегодня тоже немного странный. У вас день рождения?
– У меня? С чего бы?
– Да добрый вы слишком. Что это у вас?
Артём указал маркером на рамку в руке Яна.
– А, это? Да так… Семейный снимок. Захотелось уюта на работе.
Он протянул фотографию напарнику.
– Хороший клёв, – бросил тот, возвращая рамку.
– Спасибо, – поблагодарил Ян, не поняв коллегу.
Тёма хохотнул и изобразил рыбака, подсекающего поклёвку.
– Клёв! Рыба там ловится хорошо, говорю, с отцом в тех местах рыбачил в детстве.
– Где?
– На недельку до второго, – прозевал Артём.
– Комарово?
– Ага. А вы чего спрашиваете, будто не были там?
– Да дочь сделала снимок на компьютере, угадай, говорит, где это. Вот голову всё утро ломаю. Значит, побережье Финского залива?
– Не, Щучье озеро… Так, скинули карту первого на сегодня. Приступим?
Ян поставил рамку на стол и взглянул в смотровое окно. Тело супервента неподвижно лежало на столе.
– Тёма, блин, ты ему лёгкие не запустил! – Ян ворвался в процедурную. – Давно он без дыхания?
– Да считайте только распаковал…
Шанс приложил ухо к груди супервента. Сердцебиение слабое. Он бросился к лотку для биоотходов на дальней стене, распахнул дверцу и свесился внутрь скрытого резервуара почти по пояс, шаря там руками. Обратно Ян спрыгнул с перепачканной голубоватой слизью рукой.
– Ещё не посветлела, порядок… – он выдохнул. – Стимулируй дыхание, пока не очистятся лёгкие.
Войдя в соседнее с процедурной прохладное помещение, Шанс подошёл к супервентам-болванкам, подвешенным под потолком в полиэтиленовых коконах. Подметил редкий экземпляр – крохотного младенца. Их обычно заказывали убитые горем родители, потерявшие детей во время родов. Несмотря на развитие медицины, такое по-прежнему иногда случалось.
Он посмотрел на болванки, изготовленные для взрослых. Не осознающие себя тела плавали внутри прозрачных пузырей в синей густой субстанции, из которой получали кислород с питательными веществами. Время от времени заготовки рефлекторно подёргивались.
После вскрытия капсул следовало удалить жидкость из лёгких и медикаментозно запустить процесс дыхания. Сделать это требовалось в течении пятнадцати минут – после без кислорода биоэлектронный мозг погибал. В роли своеобразного таймера выступал постепенно теряющий насыщенность оттенка синий раствор.
Ян чертыхнулся, подметив, что смартфон заряжен всего чуть больше чем на двадцать процентов, запустил фонарик на телефоне, сравнил цвет геля на руке с тем, что был внутри пузыря. Почти одинаковые. Супервент медленно сжался в позу эмбриона, защищая лицо от света. Гель внутри пузыря хлюпнул.
Разглядывая болванку, Шанс приметил значительно отросшие ногти. Их нужно будет подстричь при активации. Через неделю, судя по бирке на коконе. Стоило фонарю погаснуть, супервент медленно распрямился. Безмятежный. Свободный от сознания. Пока ещё даже не существующий. Лишь призрачная улыбка Будды на лице выдавала таящийся глубоко внутри разум – отринутый и призывающий последовать за ним, превратиться во всевластное ничто, способное на многое, но предпочитающее бездействие. Организм, которому никогда не было суждено родиться, излучал силу воплощённого небытия.
