Задняя дверь была перспективнее. У большинства домов, включая дом семейства Конти, за домом находился гараж. Двор был длинный и узкий, обнесенный забором, и почти в каждом дворе, включая этот, росли кусты или деревья. Там было относительно темно: в проулке не было фонарей. И ночь сегодня безлунная. Кто бы ни забрал ребенка, выйди он через заднюю дверь, ему нужно было бы только дойти до гаража, откуда можно попасть в проулок. Риск быть замеченным меньше, если вынести похищенного ребенка через задний двор к поджидающей машине, а не идти через главный вход.
Ребята Расбаха тщательно обыскивали и дом, и двор, и гараж. Пока они не обнаружили никаких зацепок. Гараж Конти пуст; его ворота, открывающиеся в проулок, найдены широко распахнутыми. Вполне допустимо, что, даже находясь в соседнем дворе, можно было ничего не заметить. Но маловероятно. Таким образом, похищение было совершено в отрезке примерно от 00:45 до 01:27.
– Вы знаете, что у вас не работает датчик движения? – сказал Расбах.
– Что? – спросил муж, вздрогнув от неожиданности.
– У вас над дверью на задний двор есть датчик движения – лампочка, которая должна включаться, когда кто-то подходит. Вы знаете, что он не работает?
– Нет, – прошептала жена.
Муж яростно затряс головой.
– Нет, я… Он работал, когда я заходил. В чем дело?
– Лампочка выкручена, – детектив Расбах пристально смотрел на родителей. Немного помолчал. – Отсюда вывод: ребенка вынесли во двор, а потом через гараж в проулок, возможно, к ожидающей машине.
Расбах подождал, но ни муж, ни жена ничего не ответили. Он заметил, что жену трясет.
– Где ваша машина? – спросил Расбах, наклоняясь к ним.
– Наша машина? – эхом откликнулась Энн.
Расбах ждал ответа. Откликнулась жена:
– На улице.
– Вы паркуетесь на улице, хотя у вас во дворе есть гараж? – спросил Расбах.
– Все так делают, – ответила Энн. – Это проще, чем заезжать за дом, особенно зимой. Многие получают разрешение и просто паркуются на улице.
– Ясно, – сказал Расбах.
– А что? – спросил она. – Это важно?
Расбах объяснил:
– Возможно, это сыграло на руку похитителю. Если гараж был пуст и ворота открыты, то туда довольно легко было заехать и положить ребенка в машину, пока она стоит в гараже, где ее никто не видит. А если бы в гараже на тот момент находилась другая машина, очевидно, что похитителю пришлось бы сложнее. Тогда он рисковал бы быть замеченным в проулке с ребенком.
Расбах заметил, что муж побледнел еще сильнее, хотя казалось, что это невозможно. Его лицо было белым как мел.
– Мы надеемся отыскать в гараже отпечатки обуви или шин, – добавил Расбах.
– Вы говорите так, будто все было спланировано, – сказала мать.
– А вы думаете, нет? – спросил Расбах.
– Я… я не знаю… Мне кажется, я думала, что Кору похитили, потому что мы оставили ее дома одну, спонтанное преступление. Как если бы ее украли в парке, когда я отвернулась.
Расбах кивнул, будто пытаясь взглянуть на произошедшее с ее точки зрения.
– Понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Например, в парке мать оставляет ребенка поиграть, чтобы сходить за мороженым. И пока она стоит к ребенку спиной, его похищают. Такое случается, – он сделал паузу. – Но вы, конечно, видите разницу.
Она смотрела на него, не понимая. Расбаху пришлось напомнить себе, что у нее, вероятно, шок. Но он с таким сталкивается постоянно, это его работа. Он аналитик, ему чужды сантименты. Это необходимо, чтобы добиваться результатов. Он найдет эту девочку, живую или мертвую, и он найдет того, кто ее похитил.
