Пожары. Пока что – всего несколько, однако…
– Отошли от стены, – сказал Ваше Сиятельство.
Высунувшись из-за мантелета, я взглянул вниз. Никто не соблазнился возможностью снять меня. Может, приняли за очередного призрака.
Конечно же, тенеземцы уходили, оставляя нам все свои распрекрасные крючья без веревок, – приберегите, может, пригодятся когда.
– Ну, пожалуй, можно отложить мечи в сторонку и перекинуться в тонк, – заявил Одноглазый.
– Ты уже второй раз лезешь с этой глупостью, – заметил я. – Какой кретин сядет с тобой играть? Таких уже в живых-то не осталось.
Одноглазый в карты мухлюет – и неудачно. Ловят его всякий раз. И играть с ним не станет никто.
– Слушай, Мурген, я исправился! Правда. Никогда более не стану позорить свой дар ради…
Пустое. Сколько раз он в этом клялся и божился… Первое, о чем мы предупреждали всякого новобранца после приведения к присяге, – не садиться за карты с Одноглазым.
Отряд тенеземцев, отступивших с моего участка стены, направился к холмам. Каждый нес факел. Похоже, что вел их сам Хозяин Теней.
– Клетус! Лонгинус! Починили хоть что-нибудь? Можете дать залп по той толпе?
Братья сбивались с ног, ремонтируя машины. Две были уже налажены, натянуты и заряжены. «Залп», конечно, громко сказано…
– Зачем? – поинтересовался Одноглазый.
– На всякий случай. Может, повезет. Все равно Тенекрут уже не станет злее, чем сейчас. Он уже небось зарекся оставлять кого-либо из нас в живых.
Баллисты ухнули. Выпущенные ими бревна не попали в Тенекрута. Тот отозвался чем-то наподобие наспех созданного заряда волшбы, сокрушившего несколько кубических ярдов стены далеко в стороне от моих ребят.
Шум на другом конце города становился все громче. Похоже, даже приблизился к нам.
– Они в городе, – сказал Ваше Сиятельство.
– Целая уйма, – согласился Бадья. – Видно, придется почистить улицы.
Вот такое позитивное мышление я люблю!
Однако, Могаба предпочитает заниматься чистками сам, в компании наров и таглиосцев.
Нам же лучше. Пусть жрет все, что сможет проглотить.
Мне здорово хотелось вздремнуть. Этот длинный день никак не мог кончиться. Ох-хох-хо… Ничего, скоро мне обеспечат сон. Вечный.
Через некоторое время я получил известие, что на улицах появились небольшие отряды южан, истребляющие всех подряд.
– Господин!
– Дрема? Что стряслось?
Дрема – таглиосский шадарит, принявший присягу чуть раньше, чем я решился взяться за перо. Когда на него ни взгляни – он словно бы вот-вот заснет. И выглядит словно четырнадцатилетний. Симпатичный парнишка. Красивые мальчики – развлечение, дозволенное для мужчин всех трех крупнейших религиозных групп Таглиоса. И Душилы посылали самых красивых из своих сыновей заманивать жертвы, чтобы затем расправиться с ними.
Сколько земель, столько обычаев. И с ними, хочешь не хочешь, приходится считаться. Впрочем, Дрема предпочитал придерживаться наших установлений.
– Господин, – доложил он, – нары и не думают мешать южанам двигаться сюда. Вообще их не трогают – с той минуты, как те прорвались за стену. Пока те не приблизились к их казармам.
– Они это – нарочно? – поинтересовался Бадья.
– Что за дурацкий вопрос, – буркнул кто-то.
– Нет, ты поди ж ты! – зарычал Одноглазый. – Ну, все! Лопнуло мое терпение!
– Заткнись, Одноглазый. – Трудно было осознать случившееся, однако Могаба был вполне способен направить противника на нас, дабы разрешить вопросы внутриотрядного первенства. Ему хватит совести вообразить это блистательным решением нескольких задач сразу. – Чем вопить, давай лучше поразмыслим.
