Отец не отзывался. Мне пришлось оставить сообщение на его автоответчике…
Уже позднее Поль объяснял мне, что Макси иногда «отлынивает» от занятий в интернате, без спросу отправляется бродить по городу, тем самым вызывая большой переполох во всём заведении. Персоналу уже приходилось обращаться в полицию. Импульсивные выходки объяснялись болезнью. И что немного всех успокаивало, настоящих глупостей Макси всё же не совершал. А улепётывал он из интерната только для того, чтобы побывать в каком-нибудь парке, который ему мимоходом приглянулся, или чтобы сходить в кино. Причём главным критерием выбора киносеанса у него была какая-нибудь зверушка, попадись она ему на афише, или ещё небезызвестный актёр Венсан Линдон. Фильмы с участием этого актёра Макси не пропускал. Почему – вообще никто не мог ни понять, ни объяснять. Почему именно Линдон? Почему, например, не картины с Пьером Ришаром, от которых гогочет весь зал, от мала до велика? Это выглядело бы более логично. Поля, да и психологов, у которых Макси стоял на учёте, обнадёживал тот факт, что свои «номера» Макси откалывал из-за какой-нибудь увлечённости, поступки оставались рациональными. Ко мне же Макси привязался, – объяснял мне Поль, – точно также, как к Венсану Линдону. Просто так, без причины. Поль это понял ещё во время нашей совместной поездки в лес. Но как он мог мне всё это объяснить в лесу?
Понятно, что никак. Перспективой подобных визитов на дом он бы меня напугал, да и только. Для меня, конечно, было важно уяснить себе заранее, вернётся ли Макси ещё раз и как реагировать на его появления? Поль заверял меня, что это может повториться и что я правильно поступил, накормив мальчика обедом, правильно сделал, что сразу позвонил, предупредил. Если это случится ещё раз, Поль просил меня принять всё просто, не паниковать и обязательно ему звонить, ставить его в известность.
* * *
Примерно через месяц Макси снова появился в Йере. На этот раз в видеокамеру домофона я узнал его сразу. Он как всегда сиял до ушей своей немыслимой улыбкой. Я поспешил к воротам.
– Здрасьте, – загоготал он. – Я вам подарок купил.
Ещё не войдя в калитку, он протянул мне большой фолиант. Садовое искусство монастырей Франции, что-то в этом духе, – такие издания громоздятся в витринах книжных магазинов перед праздниками, и покупать их – одно разорение.
Пройдя в дом, мы какое-то время сидели на балконе, довольно просторном для моих скромных апартаментов. Сегодня здесь было тепло от солнца. Гостя я усадил в плетёное кресло, а себе принёс стул.
С осторожностью косясь в мою сторону, Макси разглядывал комнатную живность в вазонах. Уличная сторона была действительно солнечной, до холодов я мог держать растения на балконе. Гость интересовался названиями роз, кустов, росших внизу под балконом. Но всё, что я знал, так это то, что жасмин, мешавший ходить перед крыльцом, рано или поздно должен был зацвести красными соцветиями и что называется он «японским». Папаша меня уже проинформировал, что в семье подумывали, не отправить ли Макси учиться на садовода. В специальных учебных заведениях таких, как он, обучали как раз подобным профессиям. Время было обеденное, я попросил гостя посидеть и подождать, пока я что-нибудь приготовлю. На балкон я вынес ему пару книг с картинками и ушёл на кухню.
Ветчина, зелёный салат с помидорами – таким получился обед. На десерт я принёс ему мороженое. Сидя за кухонным столом, мальчик-аутист был на седьмом небе. Так это выглядело со стороны. Мне становилось не по себе. Как мало нужно для счастья. А ведь при виде его физиономии в камеру домофона я мельком подумал, может, не стоит открывать? Мне было совестно. Как такие мысли вообще могут приходить в голову?
