Эти слова мгновенно отвлекли Деймона от мыслей о своем здоровье, как на то и рассчитывал мудрый молодой капеллан.
– Милое создание. Ты так называешь эту новоявленную мегеру?
Питер возразил:
– Наши мнения расходятся. Как всегда.
– Это «милое создание» могло бы привести британскую армию к победе под Аустерлицем, – свирепо сказал Деймон. – Эта проклятая ведьма чуть не лишила меня мужских достоинств. Будет просто чудом, если у меня после этого появится ребенок.
– Ну что ж, поскольку ты не собираешься жениться и произвести наследника, то я не вижу в этом беды, – спокойно отреагировал Питер на слова капитана, игнорируя его свирепый взгляд. Он нагнулся, поднял с пола справочник Петерсона и, положив его на стол, спросил: – Кстати, кто она?
– Леди Гвинет Эванс-Симмз.
После некоторой паузы капеллан кивнул:
– Ясно.
– Это что-то объясняет?
– Вполне.
Деймон наполнил бокал и стал расхаживать по каюте.
– Очевидно, она решила, что плавучие тюрьмы – это преступление против человечности, что их следует реформировать и что нужно непременно начать с нашей.
– Не могу сказать, что я ее за это осуждаю. Я давно считаю, что британская практика содержания заключенных на грязных и вонючих судах – это то, что Господь должен оплакивать.
– Я знаю. По-твоему, почему я уже предпринял шаги для исправления положения?
– Предпринял шаги? – недоверчиво переспросил капеллан и покачал головой. – Будь честным с самим собой, Деймон. И со мной тоже. Твои так называемые шаги продиктованы отнюдь не заботой и сочувствием к заключенным, а лишь желанием отомстить Болтону и флоту, которые, по твоему разумению, предали тебя.
– Флот действительно предал меня. А что касается заключенных и моих действий, то важен конечный результат, не зависимо от моих побуждений.
– Чепуха, Деймон, и ты это знаешь сам.
– Ради бога, избавь меня от своих проповедей, Питер. Ведь сегодня даже не воскресенье.
– Я вижу, что задел тебя за живое и достал до самого сердца.
– Ты знаешь меня достаточно близко и должен знать, что у меня нет такого органа.
Питер подошел к двери и, подавляя подступающий гнев, казал:
– Да простит тебя Бог, Деймон…
– Погоди.
Держа руку на дверной защелке, капеллан остановился.
– Я не хочу, чтобы эта назойливая ведьма совала всюду нос на моем судне, – пробормотал Деймон, разглядывая содержимое бокала.
Питер повернулся и прислонился к двери, глядя на Деймона, который нервно водил пальцем по краю бокала.
– Понятно.
Деймон поднял глаза, во взгляде его читался вызов.
– Это и все, что ты можешь мне сказать?
– Нет, не все. Но то, что я должен сказать, совсем не то, что ты хотел бы услышать.
– Раньше тебя это не останавливало.
– Верно. – Губы Питера сложились в улыбку. – Ты говоришь, что не желаешь, чтобы эта «назойливая ведьма» вмешивалась в дела на судне. Но я думаю, что ее вмешательство ограничится тем, что она разбередит тебе сердце.
– Ну да, ты думаешь, что именно она довела меня до состояния, в котором ты меня застал несколько минут назад?
– Нет. – Капеллан улыбнулся, в глазах засветились лукавые огоньки. – Я вкладываю в это романтический смысл.
Маркиз поднял глаза. Питер Милфорд знавал в своей жизни многих людей, но никто другой, кроме Морнингхолла, не мог выразить свои чувства всего лишь неуловимым движением света и тени в глазах. Питер успел заметить мелькнувшее в синевато-серой глубине раздражение, тут же сменившееся выражением скуки.
