– Рассказывай.
– Не знаю, что сказать. Мне нужно удостовериться, что я в порядке.
– Ты знаешь, что нет здоровых…
– …Есть необследованные. Знаю, – Порохов спрятал телефон в карман и оперся локтями о стол, положив подбородок на переплетённые пальцы. – Я готов сдаться на любое обследование. Лучше всего, если это будет полноценная экспертиза.
– Анализы…
– Вся моя бренная тушка в твоём распоряжении. Но я хочу знать, что я действительно психически здоров.
Марина развернула вторую конфету, положила к первой и очень серьёзно кивнула:
– Хорошо. Тогда предлагаю, начать с самого простого. А потом соберём комиссию.
Самым простым, как ни странно, оказались тесты. Андрей отвечал честно, расковано, быстро, без проблем. Марина что-то отмечала в своей тетради и кивала. Потом посмотрела на Андрея:
– Ну, по Роршаху у тебя все в норме. По Люшеру стресс есть, и довольно сильный. Вот рекомендации – сдашь все анализы и тогда приезжай снова.
Андрей взял бумажки, пробежался взглядом: кровь, моча, кардиограмма, энцефалограмма, магнитно-резонансная томография… Муторно, дорого, но он не хотел жалеть денег на то, чтобы понять, почему он видит этих тварей. Потом предстояла встреча с экспертной комиссией, снова тесты, вопросы, беседа… Но именно этого Порохов и хотел. Он был готов отвечать на все вопросы почти честно, зная, что эти люди раскопают в нем самом даже то, что он хочет скрыть. Либо он болен…
Второй вариант Андрей не обдумывал. Что он будет делать, если эти твари окажутся реальными – он не знал.
Тепло попрощавшись с Мариной, Андрей вышел из клиники, сел в автомобиль, и, подумав, достал телефон. Набрал номер Виктора, дежурного хирурга. Пока ждал ответа, достал из бардачка упаковку влажных салфеток, протёр руки и, как только услышал заспанный голос в трубке, сказал:
– Спасибо, Витя.
– За что?
– За того, с грыжей. Что подхватил операцию.
Удивление в паузе Андрей почувствовал интуитивно. Почувствовал и замер, предчувствуя, что сейчас услышит то, что ему не понравится.
– У меня грыжи вчера не было. Андрей, ты, что ли? Шутишь, не дамся! Чай, не первое апреля!
– Не было? – Верить в это отчаянно не хотелось.
– Не было. Слушай, кончай мне мозги дурить, – Виктор зевнул. – Я знаю, что у тебя были вчера проблемы с этим проснувшимся, но не настолько же, чтобы ты меня теперь к нему приплетал.
– Извини, – не стал спорить Порохов, нажимая кнопку отбоя. Невидящим взглядом посмотрел на ворота клиники перед собой. Завёл двигатель.
Пожалуй, если даже Виктор его и разыгрывает, то запись о подмене должна была остаться в больнице. Стоит это проверить.
Июль
Листва шелестела от ветра, и этот звук успокаивал. Не очень удобная раскладная кровать, довольно мягкий матрас, простынь, а не одеяло – это вместо привычной широкой постели и ортопедического матраса. А ещё тумбочка у окна, шкаф, в который с трудом вмещается одежда трёх человек, письменный стол, заваленный бумагами, обрезками разноцветной ткани, сдувшимися или не надутыми ещё шариками, ручками, красками – и под всем этим нужным хламом валяется телефон. Наверное, опять разряженный.
За окном – деревья, чуть дальше – поляна, на которой так удобно утром разминаться, потом песок – чистый, золотой и очень горячий. И вода.
Чёрная ночью, кипящая волнами и пеной, и зеленовато-голубая, гладкая – днём.
Андрей потянулся, открыл глаза, несколько минут изучая голубое небо, что проглядывало сквозь кружево листьев и веток в окне, и улыбнулся.
