- Простите, - выронила она приглушенно. – Вы так вкусно говорите.
Неожиданно для самого себя хохотнул. Подошёл к холодильнику и открыл его пошире, чтобы девчонка могла увидеть содержимое и при желании попросить всё, что захочет. Мне, в принципе, не жалко. Судя по её фигуре, ест она не больше хомяка, у которого не тянутся щёки, и держит себя в ежовых рукавицах.
Голодными глазами, как загипнотизированная, Соня смотрела на полку, которая полностью была занята йогуртами разных вкусов.
Да, я, тридцатитрёхлетняя детина, большой любитель йогуртов. За раз могу умять четыре стаканчика.
- Выбирай любой, - кивнул я в холодильник.
- Спасибо, Матвей. Но я скоро вернусь к себе и поем.
- К себе ты вернёшься не раньше заката. У тебя там до сих пор дышать нечем. И-то не факт, что вечером станет лучше. Возможно, придётся искать ночлег.
- Ночлег? – длинные ресницы дрогнули в ужасе.
- Ночлег, - пришлось самому достать первый попавшийся йогурт, прихватить ложечку и поставить перед гостьей на край стола. – Перекуси пока. Сейчас суп сварим.
- Я не умею.
- Под «сварим» я имел в виду только себя. Ты можешь и дальше смотреть в окно. Сразу после того, как перекусишь, разумеется.
С опаской, но Соня села за стол и, взяв ложечку, придвинула к себе стаканчик йогурта.
Я решил не тратить время и не смущать девчонку своим вниманием. Поэтому вынул из холодильника потрошеную тушку домашнего петуха, положил её на разделочную доску и достал большой мясной нож.
Поднял взгляд и увидел ужас в серо-голубых глазах. Девчонка забыла о чувстве голода и о том, что собралась сдохнуть от скромности в задымленном доме. Сейчас она смотрела только на большой нож в моей руке и, сжимая белеющими пальцами чайную ложечку, скорее всего, молилась где-то глубоко внутри себя.
- Кстати, - произнес я, демонстративно коснувшись лезвия ножа подушечкой большого пальца. – Тебе уже говорили, почему меня Зэком называют?
14. Глава 14
Я только что познала весь сакральный смысл фразы, услышанной в автобусе по пути в эту деревню: «Очко от страха сжалось так, что иголка не пролезет».
По ощущениям, именно это со мной и произошло именно сейчас.
Матвей, как в фильмах про серийных убийц, поглаживал лезвие огромного ножа. Я ни на секунду не усомнилась в том, что лезвие острое.
Взгляд тёмных глаз с ножа плавно перетек на меня. Сжимая в руке чайную ложечку, я понимала, что она – единственное доступное мне оружие. Больше ничего у меня нет.
Пожалела ли я в этот момент о том, что сбежала от отца и его опеки? Нет. Я пожалела только о том, что сбежала без своего телохранителя. Сейчас он был бы кстати. Потому что у этого психа даже кот повернулся в мою сторону я начал нализывать лапку с таким же маньяческим взглядом, с каким его хозяин поглаживал лезвие ножа.
- Не говорили, - выронила я, всеми силами стараясь, чтобы голос мой звучал ровно, а в интонации не был слышен страх. Даже улыбку не поленилась натянуть на губы.
Нельзя показывать, что мне страшно. Нельзя выделять адреналин, ибо это пища для таких, как Зэк.
Боги! И как я могла забыть о его кличке и так необдуманно довериться его, как выяснилось, фальшивой доброте?
Вот так, из-за своей недальновидности и доверчивости мои ровесницы и оказываются героинями криминальных хроник с одним на всех печальным финалом.
А я ещё, дура, унитазу его радовалась. Похоже, он так и останется последней радостью в моей короткой бездарной жизни.
