- Надевай, - коротко скомандовал он и отошёл к плите. Снял с небольшой кастрюли крышку, взял висящую на стене поварёшку и перемешал содержимое кастрюли. А затем потянулся к тарелкам в верхнем ящике и прихватил две глубокие.
Я в это время надела халат. Мягкий, теплый, нежный. Утонула в нём, как в пушистом облачке. Запахнула и завязала потуже пояс. На рукаве, который пришлось закатать, обнаружила бирку.
- Вы не носили эти вещи? – удивилась я.
- Не успел, - ответил Матвей, не оборачиваясь. Он сосредоточенно разливал по тарелкам горячий суп. – Мама дарит мне кучу барахла из натуральных тканей для того, чтобы жопка дышала. Но ношу я всё это только здесь.
Невольно улыбнулась. Так мило из суровых мужских уст прозвучало слово «мама».
- Очень уютные вещи. Спасибо… вашей маме, - добавила я, надевая носки.
Матвей поставил передо мной тарелку с горячим супом, собрал с края стола сорванные мной бирки и положил рядом с тарелкой ложку.
- Жуй, глотай, - бросил он коротко и сам сел напротив. Взял пакетик с майонезом и выдавил добрую его половину в тарелку супа. Я с ужасом смотрела на всё это действо, понимая, что он реально собрался это съесть. – Что? – вопросил мужчина, поймав мой шокированный взгляд.
- Ничего, - поспешила я тряхнуть головой и тут же уткнулась в свою тарелку.
О вкусах не спорят. Я же о них, будучи без трусов в доме неизвестного мужчины, даже заикаться не стану.
Но теперь стало страшно, как и из чего он варил суп, если он не мелочиться даже с майонезом.
С опаской, стараясь при этом мило улыбаться мужчине, будто мне всё нравится, я зачерпнула немного бульона в ложку и попробовала.
Вкусовые сосочки встали дыбом и начала отплясывать ламбаду.
- Вкусно! – выдохнула я восхищенно, в этот раз не стесняясь хлебать суп так, будто до этого ничего лучше в своей жизни не ела.
В общем-то, в новой жизни я действительно ничего вкуснее еще не ела. Только булочки в райповском магазине. Суп, кстати, только что взлетел на одну позицию с ними. Даже чуть выше.
- Конечно вкусно, - фыркнул Матвей самоуверенно. – Это тебе не «ножки Буша», а нормальный домашний петушок.
Я не поняла ни слова, но согласилась с каждым.
- Что за херня? Слышишь? – Матвей нахмурился, явно к чему-то прислушиваясь. Замерла и я с полным ртом супа, и тоже расслышала какой-то странный стук и будто завывания. Механические.
- Кажется, наверху что-то, - произнесла я, когда проглотила бульон.
Матвей положил ложку у тарелки и широкими шагами вышел из кухни в сторону лестницы на второй этаж.
Не находя себе места, я тоже пошла за ним.
- Ёбаный насрал! – услышала я на подходе к ванной комнате, куда забежал Матвей. И через несколько секунд была готова сама сыпать подобными эпитетами, увидев и услышав, как стиральная машинка пищала в какой-то истерике, пока из неё, откуда-то снизу выливалась пена, объёмы которой росли в геометрической прогрессии. – Что стоишь? Помогай! – рявкнул на меня Матвей, в панике собирая пену в желтое ведро, которое достал из-под раковины. – Живее!
От его возгласа я вздрогнула, и из-под халата выпало полотенце прямо на пол.
- Молодец, - одобряюще кивнул Матвей. – А теперь бери его в руки и собирай всё, что здесь натворила. Полотенце с башки тоже можешь пустить в ход.
- Сейчас, - спохватилась я и упала на колени недалеко от Матвея, тоже начиная собирать пену, которая, кажется, не переставая лилась из машинки.
