На реке Варте Суворов вместе с донским полковником Туроверовым кавалерийским наскоком захватывает город Ландсберг, кладет около 50 вражеских гусар, сжигает полмоста и надолго задерживает переправу войск Платена. А у Фридбергского леса Суворов уже самостоятельно наголову разбивает авангард Платена и берет в плен почти всех вместе с артиллерией. Платен отводит войска за Гольнау, оставив в городе небольшой гарнизон. Суворов подходит к городу одним из первых, но разбить городские ворота артиллерийским огнем никак не удается. Атаковать наобум невозможно – Гольнау прикрыт рекой с единственным охраняемым пруссаками мостом. Но видя сосредоточение русских, пруссаки отходят сами, оставив у моста для прикрытия несколько батарей и конницу. Суворов с подкреплениями стремительно атакует, в один миг оказывается на другом берегу у городских ворот… вдвоем с поручиком Таубуриным. Казаки жмутся на берегу, крича «назад» увлекшимся командирам. Но те не слышат. Приходится выручать их, и русские под огнем проламывают городские ворота. Суворов врывается на городские улицы в первых рядах и сразу натыкается на пушку; звучит выстрел, и он летит на землю вместе с лошадью. Солдаты оттаскивают его и приводят в себя: жив! Первая контузия – в ногу и грудь картечью. В ожидании полкового лекаря Александр Васильевич самостоятельно промывает рану водкой.
В ноябре-декабре Суворов замещает заболевшего командира Тверского драгунского полка и участвует «в разных неважных акциях и шармицелях»19. Берг неизменно отмечает действия Суворова в своих донесениях командующему, говоря, что «Суворов быстр при рекогносцировке20, отважен в бою и хладнокровен в опасности», а Бутурлин сообщает В.И. Суворову, что сын его «у всех командиров особливую приобрел любовь и похвалу». В служебном формуляре Александра Васильевича за 1761 год сказано, что он с порученными ему командами участвовал более чем в 60 больших и малых стычках. В большинстве из них уже чувствуется почерк будущего великого полководца. Суворов и в старости гордился своими схватками со знаменитой конницей Фридриха.
При осаде Кольберга Румянцев сделал главное тактическое открытие XVIII века. Поскольку на пересеченной местности было трудно сражаться в линейном строю, то Румянцев начал использовать стрелков в рассыпном строю, а пехоту строить ударными колоннами. Румянцевские стрелки положили начало зарождению егерской пехоты, а под натиском колонн трещали любые линейные боевые порядки, пусть даже и усиленные дополнительной линией. Атака холодным оружием уже давно стала обычным делом в прусской кавалерии, но наступательный штыковой удар родился в русской армии. Открытие Румянцева оценили вначале немногие (англичане еще и десять-пятнадцать лет спустя будут действовать сомкнутыми линиями против американских фермеров-партизан; прусская же армия осознает преимущества колонн перед косым ударом только после йенского разгрома21), среди этих немногих был и Суворов.
Сочетание ударных колонн с рассыпным строем оказалось необычайно действенным – Кольберг не устоял: в ночь на 5 декабря 1761 года его гарнизон капитулировал.
Пруссия оказалась на краю гибели. Под знаменами короля находилось едва 50 тысяч необученных новобранцев, но население, истощенное военными поборами, не могло содержать и их. По словам самого короля, страна «лежала в агонии, ожидая последнего обряда». Фридрих писал в те дни: «Как суров, печален и ужасен конец моего пути… Я не могу избежать своей судьбы; все, что человеческая осторожность может посоветовать, все сделано, и все без успеха. Только судьба может спасти меня из положения, в котором я нахожусь».
