За влияние на короля боролись две придворные партии: саксонская, во главе со всемогущим при Августе III министром Брюлем, и прорусская, возглавляемая братьями Чарторийскими. Обе партии имели мало общего с подлинными интересами страны и отстаивали в основном притязания соперничавших знатных фамилий. Расположение их вождей обыкновенно покупалось за немалые деньги.
После Семилетней войны, опустошившей казну, и внутренних неурядиц, расстроивших управление, России требовалось большого труда поддерживать свое влияние в Польше и оплачивать услуги своих сторонников. Но Екатерина II не думала уступать. «Сообщите мне, —писала она русскому посланнику при польском дворе, – что нужно для усиления моего значения там, моей партии; я не пренебрегу ничем для этого». Посол доносил ей, что требуется лишь одно – деньги: около 50 тысяч червонных в год на пенсии, чтобы иметь в Постоянном совете своих людей. Однако как раз денег у Екатерины II и не было. «Мои сундуки пусты и останутся пусты до тех пор, пока я не приведу в порядок финансов, – жаловалась она, – моя армия не может выступить в поход в этом году». Императрица пыталась найти другие способы влияния: «Разгласите, – приказывала она послу, – что если осмелятся схватить и отвезти в Кенигсштейн какого-нибудь из друзей России, то я заселю Сибирь моими врагами и спущу запорожских казаков, которые хотят прислать ко мне депутацию, с просьбой позволить им отомстить за оскорбления, которые им наносит король польский». Но угрозы мало помогали. Саксонская партия понемногу брала верх, оттирая Чарторийских и их сторонников от управления делами. В Польше распространялись антирусские настроения и ширились преследования диссидентов – так тогда называли православных русских, украинцев и белорусов, проживавших на ее территории.
Все же вскоре Екатерине II представился случай поправить свои дела в Польше, и она не упустила его. В октябре 1763 года скончался Август III. Его смерть дала возможность русской партии обратиться за посредничеством к императрице. В Польшу были введены русские войска. Наиболее влиятельные противники Чарторийских – великий гетман коронный Браницкий, сам мечтавший о короне, и первый богач Литвы князь Кароль Радзивилл – бежали за границу, остальные притихли.
Идя на такой шаг, Екатерина II нуждалась в союзнике, чья помощь обеспечила бы равенство сил и позволила бы избежать новой войны. Нетрудно предположить, что этим союзником могла быть только Пруссия, так же давно имевшая свои планы насчет Польши. Действительно, Пруссия легко пошла на сближение. Фридрих, узнав за обедом о кончине Августа III, в волнении вскочил из-за стола. Мечта нескольких поколений Гогенцоллернов о расширении Пруссии на восток была как никогда близка к осуществлению. Екатерина II, не подвергшаяся оскорбительному злословию прусского короля и к тому же сама будучи немкой, не имела причин ни ненавидеть Фридриха как человека, ни опасаться его как государя. Оба монарха вступили в переписку относительно кандидата на польский престол. Инициатива принадлежала Екатерине. «Я предлагаю вашему величеству, – писала она Фридриху, – между пястами26 такого, который более других будет обязан вашему величеству и мне за то, что мы для него сделаем. Если ваше величество согласны, то это стольник литовский, граф Станислав Понятовский, и вот мои причины. Из всех претендентов на корону он имеет наименее средств получить ее, следовательно, наиболее будет обязан тем, из рук которых он ее получит». Фридрих не имел ничего против, выразив уверенность, что избрание Понятовского не вызовет сопротивления: «Поляки горды, когда считают себя вне опасности, и ползают, когда видят опасность. Я думаю, что не будет пролито крови: разве отрежут нос или ухо у какого-нибудь шляхтича на сеймике… все и ограничится шумом».
