– А имя-то у тебя како? Или так балябой и кликать? – рассмеялся парнишка, обнажив щербатые зубы.
– Иванка я, – прошептала она, вновь чувствуя, что начинает краснеть.
– А я тобе вона чаво принёс, – смущённо доставая из заплечной котомки яблоко, прошептал Алексий. – Шо, Иванка, мы таперича имена друг друга знам, вроде как друзьями стали…
– Не! Бабушка Аганя сказывала: чтобы друзьями стать, нужно хлеб преломить…
– Воно чо! Чего нету, того нету, – белозубо улыбнулся мальчишка, – Знал бы, шо ты голодна, всенепременно захватил бы!
– Пора мене, – неожиданно спохватилась девочка, – Не то попадёт, шо той козе…
– Може, я тобя провожу? Тяжело, небось, воду носить… – сочувственно произнёс Алексий, берясь за ведро.
– Токма чутку, – неуверенно пролепетала Иванка, – Ежели тятя заметит, осерчат.
Несмотря на ведро, полное воды, Алексий быстро взбежал на горку и протянул руку Иванке. Однако, на этот раз та отказалась принять его помощь. Шли молча, лишь изредка переглядываясь.
– Сказывашь, братья есть, хоть и сродны, а за водой тобе посылают, – не выдержав, проворчал Алексий, слегка склоняясь под тяжестью полного ведра.
– Оне занятые, коз пасут. Да и мене ж не хлопотно, – вздохнула девочка, – Тем боле, шо у мене пока свово занятия нету.
– А како дело тебе любо?
Девочка пожала плечами. Приостановилась.
– Я… Горшки лепить люблю, чашки всяки… Видала как старый Наум из обычной глины кринку мастерил. Прям чудо, да и токма! – затараторила Иванка, неожиданно признавшись в том, о чём даже Аганя не знала, – Мене тоже захотелось… Он и позволил. Сказывал, шо я способная…
– Прям, как вона и глаголила… – прошептал мальчишка.
– Кто – вона, – не расслышав до конца, переспросила Иванка.
– Да, так, никто, – пожал плечами парнишка. – А я, как батя, кузнецом буду. Мене смага нравится. Есть в ём что-то… будто живой…
– Ой, вон ужо и скит видать. Тобе дале нельзя, – погрустнев, произнесла девочка.
– Ты придёшь ишо? – ставя ведро на тропинку, с надеждой в голосе спросил Алексий.
Иванка подхватила бадью, смущённо кивнула и бросилась к воротам, будто за ней гнались.
Парнишка, вздохнув, уныло поплёлся назад к реке, через которую ещё предстояло перебраться.
– Где энто ты запропастилася? – всплеснула руками бабушка, размешивая опару для теста. Соединив солод с мукой, добавив ложку мёда, она залила эту смесь тёплой водой и, накрыв рушником, поместила на печь, укутав шалью.
– Бадью упустила, пришлось ловить, – слукавила девочка.
– Ой ли? – разглядывая подол её сухого сарафана, улыбнулась бабушка, – Впрошлоряд упустила и топерича тож?
В горнице было светло и чисто. Катерина с Маняшей по обыкновению сидели за прялками в женском углу. Мужчины ещё не воротились с озера.
– Подь сюды, – скомандовала Аганя.
Иванка молча повиновалась.
На завалинку за окном вспорхнул пёстрый кур. Его красный гребень горделиво свисал на правый бок. Напыжившись, он громко заорал – ку-ка-ре-ку! – испугав бабушку.
– Кыш, бестолочь! – вздрогнула от неожиданности Катерина.
– Гляди у мене, – показала кулак петуху Аганя, – Станешь почём зря орать – быть те во щах!
