И это было… очень трогательно.
Прижимая к груди стакан с джином, Мэри подумала, что Лондон не так уж страшен. Ей потребовалось много времени, но постепенно она взрослела и привыкала к нему. Чем лучше она узнавала его улицы и закоулки, тем меньше он ее пугал.
Все будет хорошо.
– Зачем ты это сделала, Кора? – Резкий мужской голос прервал ее размышления.
Мэри подняла глаза и увидела, что над ней стоит мужчина. Тот самый джентльмен. Тот, который чуть не догнал ее на Беркли-сквер. Та же темная одежда, то же мрачное выражение лица, тот же сердитый голос.
Мэри резко вдохнула, ожидая, что почувствует приступ страха, что случалось с ней каждый раз, когда она сталкивалась с чем-то неизвестным.
Но этого не случилось.
Она уставилась в свой стакан, гадая, не в этом ли причина пристрастия многих женщин к джину. Похоже, именно он придал ей непривычную смелость.
«А может быть, – подумала она, – все дело в том, что ее окружала целая компания приятелей Джо, крепких, подвыпивших, плохо одетых рыцарей».
Так что Мэри на этот раз не задрожала. Не попыталась убежать. Она просто сидела и спокойно смотрела на него.
Его лицо стало еще мрачнее.
– Ты должна объяснить мне, Кора, – прохрипел он, – почему ты сбежала?
Кора? Ах вот оно что! Должно быть, она похожа… на нее.
Поэтому-то он и гнался за ней, поэтому так сердито кричал. Видимо, он ждал… Кору… и был неприятно удивлен, что она испугалась и убежала.
– Думаю, вы ошиблись и приняли меня за кого-то другого, сэр, – вежливо сказала Мэри. Она видела, что он действительно расстроен, и не хотела огорчать его еще сильнее.
Тем не менее он посмотрел на нее так, словно она дала ему пощечину.
Если он и ошибся в ней, то не сейчас, а семь лет назад!
Она говорила, что так сильно любит его. Что согласна жить с ним где угодно, в любой лачуге. Но, несмотря на это, в один прекрасный день, когда никто не ожидал, она от него сбежала. Без предупреждения. Без извинения. Без причины. И начала новую жизнь. Здесь, в Лондоне. Меньше чем в полумиле от его дома. Возможно, он бесчисленное число раз проходил мимо нее по улице и не знал…
Неудержимая ярость охватила Мэттисона при мысли о ее вероломстве. Все его существование в последние семь лет было опутано паутиной лжи. Кора обманула его. Робби его оклеветал. Да и сам он лгал себе.
– Все считают тебя умершей, – процедил Мэттисон сквозь зубы.
Ей не удастся сделать из него полного дурака. Какой идиот придумал глупую, слезливую сказку о женской верности? С того самого дня, как она… нет, не умерла. Как она бросила его – вот что она сделала. Бросила его, едва не отправив на виселицу по обвинению в убийстве. С того самого дня это его, а не ее можно было считать умершим. Потому что все для него потеряло смысл.
Но больше всего лорда Мэттисона бесило, что даже после того, как он увидел ее на Керзон-стрит, он продолжал цепляться за всю эту дешевую чепуху. После того как он проспал несколько часов и окончательно протрезвел, он готов был отрицать то, что видел собственными глазами. Он предпочел убедить себя в том, что алкоголь возбудил его чувства, заставил вообразить это сходство, лишь бы не отказаться от бредовой идеи, будто дух Коры не отпускает его.
И если бы Грит не оказался таким бессердечным и не продал сведения о ней человеку с его репутацией, он сейчас не стоял бы здесь.
Мэттисон явился сюда с одной-единственной целью – убедиться в том, что девушка с Керзон-стрит вовсе не похожа на Кору. И он никак не ожидал, что перед ним окажется Кора собственной персоной.
