Накануне выезда позвонили из редакторской группы, сказали:
– Не забудьте взять у таксиста чек, мы компенсируем вам все расходы на проезд до «Останкино».
Ограничений по сумме не прозвучало, и Дима из вредности заказал представительский «Мерседес». Проехать, правда, пришлось, от их квартиры на ВДНХ до «Останкино», – всего ничего. Но выход из кожаного салона иномарки получился почти голливудским. Прочие парочки – почти все уже прибыли, толпились у автобуса – посмотрели враждебно.
Надя жадно разглядывала конкурентов – всех видела в первый раз. Робко произнесла:
– Здравствуйте.
Из восемнадцати человек только пятеро откликнулись вялым: «Привет». Остальные промолчали, а кое-кто и отвернулся.
– Не обращай внимания, – шепнул Дима.
Надя благодарно улыбнулась. Больше ни с кем общаться не пыталась, но рассматривать продолжала.
Очень разная публика собралась.
Вот парочка – вылитые Барби и Кен. Светловолосые, стройные. За ручки держатся. Смотрят друг на друга влюбленно. А рядом с ними – почти комические персонажи. Мужчина – явно за пятьдесят, в устаревшем ворсистом спортивном костюме, спутница – юная, шустрая, в мини-юбке, с ярко подведенными глазками. Следующая пара – мускулистый брутальный красавец лет сорока, рядом с ним – леди, породистая, под стать. Но стоят в метре друг от друга, смотрят в разные стороны. Уже поссориться успели?
Дима шепнул:
– Даже не пытайся гадать.
– О чем?
– Кто из них победит.
– А чего мне гадать? – нахально улыбнулась Митрофанова. – Я и так знаю. Победим мы.
– Пожалуйста, заходим, садимся! – заверещал смешной тонконогий блондинчик.
На входе в автобус, как обещали, устроили кордон. Сумки взвешивали, куртки просили расстегнуть. Но особо не придирались – только у очкастой, сурово ученой девицы конфисковали с десяток толстенных книг.
Та попыталась возмутиться:
– Чем там еще заниматься, в деревне?
– Интернет высокоскоростной. Все что надо найдете, – успокоил ее блондинчик по имени Жека.
Должность у него была – костюмер, но услужить пытался во всем.
В полдень караван – фургон с ПТС, два автобуса (один с телевизионщиками, второй с участниками) – ринулся пробивать столичные пробки.
Ярославка, Кольцевая, скоростная Новая Рига… Народ в автобусе сидел нахохленный, молчаливый. Дима взялся крушить монстров в телефонной игрушке. Надя снисходительно взглянула в его охваченное азартом лицо, положила любимому голову на плечо и задремала. Проснулась оттого, что автобус нещадно трясло. За окном серели ранние сумерки. По стеклам размазывался дождь.
– Грибовск проехали, – обернулся к ней Дима. – С шоссе свернули. Теперь грунтовка пошла.
– Куда дальше? – Митрофанова сладко потянулась.
– Какая-то Шибаевка скоро будет.
– Ох, ну и дыра! – Надя опасливо косилась в окно, на заброшенные поля и реденький чахлый лесок.
Ни щита рекламного, ни ларечка. Только мрак, дождь, бесконечная тряска.
Одна из героинь – невеста пожилого дядечки – завела заунывное, народное:
– Эх, матушка, грустно мне,
Боярыня, скучно мне,
Ой да люли, ой да люли,
Боярыня, грустно мне.
Прочие пассажиры морщились, но концерт не прерывали.
– Резва ноженька болит,
Эх, ретивое сердце щемит.
Эх, матушка, скучно мне,
Боярыня, грустно мне.
– Вот кошмар! – шепнула Полуянову Надя. – Слушай, а кто они, наши конкуренты? Откуда, чем занимаются?
