– Люся! Это Татьяна Александровна Иванова, – представил меня генерал.
– Здравствуйте, Людмила Алексеевна! – кивнула я.
– Она частный детектив и будет искать ту мерзавку, которая тебе с Анечкой жизнь изуродовала и бабушку раньше времени в гроб свела, – продолжил генерал. – Ты расскажи ей все, что знаешь или думаешь по этому поводу, и ничего не скрывай! А я пока у себя в кабинете посижу.
Женщина кивнула и предложила мне:
– Пойдемте на кухню.
– Люся! Я не понял! – сердито сказал Максимов. – У тебя что, здесь своей комнаты нет?
– Так мне привычнее на кухне, Василий Васильевич! – начала оправдываться она.
– Опять? – грозно спросил он.
– Простите, Василий, – пролепетала она, но, увидев, как он нахмурился, поспешно поправилась: – Извини, Васенька!
– То-то же! – внушительно сказал генерал. – И перестань себя вести в этом доме как прислуга!
– Хорошо, Васенька! – покорно согласилась она и повела меня в свою комнату, а генерал ушел в кабинет.
Войдя в апартаменты Людмилы Алексеевны, я с интересом огляделась: комната была довольно большой и светлой, с дорогущей обстановкой – гарнитуром из карельской березы. Судя по ее поведению, она чувствовала себя здесь не совсем уютно. Людмила Алексеевна явно нервничала.
– Присаживайтесь, Татьяна Александровна! – радушно, но как-то неуверенно предложила она.
Поняв ее состояние, я заговорщицки посмотрела на нее и предложила:
– А пойдем-ка мы действительно на кухню, Людмила Алексеевна, потому что мне там тоже привычнее!
Она обрадовалась и повела меня на кухню, оказавшуюся длинной – не менее двадцати квадратных метров. Плита и огромный двухдверный холодильник терялись где-то вдалеке.
Людмила Алексеевна быстро приготовила чай – о кофе я даже не заикнулась, потому что его здесь явно не было, – и села напротив меня.
– Что же вам рассказать, Татьяна Александровна? – спросила она.
– Зовите меня просто Таня и расскажите мне все-все-все! – предложила я. – Но сначала подумайте и ответьте, кому, на ваш взгляд, было выгодно совершить это преступление?
– Да мы уж с дочкой чего только не передумали, да ничего так и не пришло на ум! – вздохнула она.
– Тогда давайте начнем с того самого дня, – попросила я.
– Это 31 мая 1994 года было, – начала она. – До конца жизни этот день не забуду! Я, как всегда, к восьми часам на работу ушла – я на заводе тогда работала.
– На каком и кем? – спросила я.
– На станкостроительном. Это его потом развалили и в цехах рынок устроили, а тогда он еще работал, хотя дела шли ужасно! Время-то какое было! Зарплату нам месяцами не платили! А! – махнула она рукой. – Чего теперь об этом! А была я в то время заместителем начальника планово-экономического отдела. Начальником-то я уже потом стала, – объяснила она.
– Значит, на момент трагедии вы были заместителем? – быстро уточнила я.
– Ну да! У нас в июле начальник отдела на пенсию ушел, вот меня и назначили, – ответила она.
– Минутку! Значит, звонок был в конце мая, а место освободилось уже в июле, – медленно проговорила я и спросила: – А были еще претенденты на эту должность?
– Наверное, были, – пожала плечами Людмила Алексеевна.
– Василий Васильевич мне говорил, что ваша мама была очень больным человеком, – сказала я.
– Да! – грустно покивала она. – Она в последнее время и по квартире-то с трудом ходила, да и с сосудами головного мозга беда была – у нее временами очень сильно голова болела и кружилась, а уж волноваться ей ни в коем случае было нельзя.
