После меня стала рассказывать историю Неля (должно быть полное имя было Нелли – значит вспыльчивая). Она ничем не выдавала свои чувства и казалась кроткой. Напротив, её сестра – Кира, вообще не могла усидеть на месте. То убегала курить, но через минуту возвращалась, то начинала что-то искать в сумочке и не найдя кусала губы или грызла ногти. Рассказ был об отце, который развёлся с их мамой давно, а по достижению обеими 18-ти, он вдруг объявился, оплатив их обучение во французском колледже и билеты на поезд Москва-Ницца. Теперь он, должно быть, ждёт их в Ницце. Письмо, билет и квитанцию об оплате колледжа были у неё в руках, наверное, их и искала в сумочке её сестра.
– И вы его никогда не видели? – машинально последовал мой вопрос.
– Видели, конечно, в детстве, но это было давно, и помним его только по фотографии.
И она мне её нервно протянула. С фото на меня смотрел молодой матрос с корабля Балтийского флота в бескозырке, сдвинутой на затылок.
– Он потом стал ходить на торговых судах, по году не был дома, и мама его не дождалась, вышла за другого. А теперь она нас отправила к нему, так как он живёт во Франции и располагает, куда большими средствами, чем они с отчимом.
Меня их рассказ откровенно заинтересовал. Поездка в Ниццу, к человеку, который назвался их отцом, на первый взгляд не сулила для них ничего хорошего. Но в то же время она могло быть для девушек обычным везением и даже шансом. При хорошем стечении обстоятельств, если конечно человек, назвавшийся их отцом, окажется таковым, они кроме получения образования могли даже выгодно выйти замуж, так как круг общения был соответствующий.
Кира, скорее всего, думала о деньгах, на которые она могла развести своего объявившегося папашу, а Неля, наверное, предпочла бы учёбу и получить достойное образование. Однако, сегодня, их обеих связывало стремление изучить язык, а уже потом их пути, скорее всего, разойдутся. Это я так думал как писатель, а что там будет на самом деле – так это одному Богу известно.
От пожилой пары выступила мадам Бромм. Она рассказала нам, что её муж плохо переносит поезд, а самолёт – ещё хуже. То, что, она сейчас в нашей компании, объяснила лишь тем, что у них просто не было выбора.
– Его мучает бессонница. Он почти не спит. На каждый шорох готов отреагировать как на событие. А этот невозможный стук в дверь! Боже ж мой! Как это пугает. Если бы мы захотели чаю, то, наверное, вызвали бы проводницу звонком. Вот и теперь я здесь с вами, а Миша ушёл в купе – он устал от шума колёс и его укачало.
На этом наш вечер исчерпал себя и я, подписав несколько экземпляров своих книг, раздал их присутствующим.
Помню – ночью была граница. Мы оставляли паспорта на столике. Двери открывали, но вопросов не задавали. Потом какой-то был шум в вагоне. Я только расслышал, что кто-то надрывно кричал на французском: Где мой паспорт?
Мы вышли в Варшаве. Была ещё ночь или раннее утро. Часы, переведённые на 1 час, показывали 4.50. Нас встретил полицейский, который предложил нам пройти в участок, правда он же нам и помог донести наши вещи. Никаких носильщиков на перроне не оказалось.
В участке объявили, что вещи, и мы сами будем досмотрены. На вопрос, что случилось, нам сначала не ответили, а уже после досмотра, когда попросили ответить на вопросы, всё же сказали. Оказывается, ночью в нашем вагоне произошло два происшествия: украли паспорт гражданки Франции и у господина Бромма украли коллекцию монет, ценность которой, им указано в заявлении в один миллион долларов.
