– Понимаете, я, может, и покажусь вам невежливым, но меня их отношения не интересуют. Я просто хотел узнать у Кати, была ли Наташа у нее в тот вечер или нет, и получил отрицательный ответ.
– Говорю же, она просто мстит ей. Представилась такая возможность, вот она и мстит.
– Но за что?
– За то, что Наташа бросила ее, ушла от нее после того, как Катя помогла ей однажды. Катя – очень одинокий человек, она постоянно одна. Нигде не работает, но всем как-то помогает… Кому-то за ребенком присмотреть или понянчить, кому-то в квартире прибраться или пироги испечь. Есть такой сорт людей, которые живут чужими жизнями, чужими интересами.
– Я слышал от нее эту историю с Наташей. Только не понял, что с ней случилось, вернее, кто ее бросил.
– Это Михаил. Он собирался жениться на Наташе, у них были прекрасные отношения, мы все знали Мишу, такой красивый молодой человек… Он был женат, но крутил и с другими женщинами, пока не выбрал себе одну девицу, ее отец – какой-то крупный чиновник здесь, в Питере, и женился на ней, представляете! Бросив законную жену и, конечно, нашу Наташу. Поначалу родители этой девушки были против их брака, но потом, когда узнали, что дочка беременна, смирились. Купили молодым и квартиру, и машину, и даже дачу на Карельском перешейке… Наташа очень тяжело переживала разрыв… Вот и получается, что от мужчин одно зло… – проронила она и посмотрела на Шубина растерянным взглядом. – Да, для Наташи это был удар. Она позвонила мне и сказала, что хочет умереть. Мы встретились, и я стала ее уговаривать успокоиться, взять себя в руки, что она еще молодая. Знаете, в таких случаях надо разговаривать очень осторожно, подбирая каждое слово, чтобы не навредить, не спровоцировать, не напомнить… Словом, она погрузилась в глубочайшую депрессию, перестала есть… Ее было опасно оставлять одну дома. Я знала, что у нее есть дядя, с которым она переписывалась по Интернету и с которым у нее очень близкие, родственные отношения. Я так поняла, что он звал ее к себе, чтобы пережить эти мучительные дни, но она отказалась. А потом ей сделалось совсем худо…
Я хотела ее забрать к себе, но мой муж… Он не позволил. У нас двое детей, тесно… Я позвонила Кате и попросила ее помочь Наташе. Так они и познакомились. Катя приняла ее, отвела ей комнату, заботилась о ней, ухаживала…
– За деньги? – оборвал ее Шубин.
– У Наташи были деньги на лекарства, продукты… Но это нормально.
– А мне кажется, что все то время, что Наташа жила у вашей странноватой приятельницы Мещеряковой, она содержала ее. Возможно, Катя и присматривала за ней, заботилась, я вполне это допускаю, но определенную выгоду она имела. Она так устроена, эта ваша Мещерякова…
Ольга Зорина допила чай и отодвинула от себя чашку.
– Я удивляюсь, как это вы, человек посторонний, – развела она руками, – так глубоко заглянули туда, куда мы заглядывать, честно говоря, даже боялись… Катя… Неужели мы все ослепли и не замечали всего этого, ее корысти, желания поживиться за счет несчастий других людей? Да, безусловно, Наташа давала ей деньги. Предполагаю даже, что суммы были немалые.
– И за что? За то, что ей позволено было жить в этой заросшей паутиной квартире, в которой пахнет старыми вещами, грязью…
– Она спасалась от одиночества, вы поймите и ее тоже. Ну, у кого бы она могла еще жить? Кто бы ее принял? Ведь она так болела, что боялась находиться дома одна…
