Но в итоге – меня заселили, дали отмашку на прокорм, и рассказали, как будет проходить процесс обучения. Ничего сложного. Подъем в шесть утра и – «на месте я тебе все расскажу!»
Последняя фраза принадлежала коренастому капитану, в глазах которого можно было прочесть все горячие точки и негласные военные конфликты, где его «никогда не было». Если уметь читать, конечно. Настоящий пес войны – я сам когда-то таким был. Звали его капитан Резник.
Рассусоливать он не любил и не умел, а потому выдав глубокую мысль про тех, кто рано встает, и что им за это бывает, выпроводил меня из кабинета. Где сидел, к слову, один – остальные инструкторы на занятиях были?
– Расположение? – мой провожатый, отданный мне на весь вечер, как он сам сказал, немного энтузиазм порастерял. Но все равно в нем его было еще слишком много.
– Столовая. Вы, товарищ лейтенант, сами-то ужинали?
– Нет.
К столовой шли мимо плаца, где как раз происходило вечерняя поверка. Собрался весь личный состав – что-то около полутора сотен человек. Как я уже знал из объяснений Слепцова, изначально тренировали тут не сверхов, а «специалистов различных профилей». Что, если это с военного на русский перевести, означало подготовку диверсантов по линии КГБ, и, как ни странно, спецназ ККС. Тех, кто потом должен был бороться со сверхами.
А потом, когда начался всплеск «обращений» – это летеха так мутацию после препарата назвал – решили на этой же базе и тренировки супергероев устроить. Как по мне, то очень странное решение. Плюсы есть. Кэкээсный спецназ в условиях приближенных к боевым сможет ознакомится с возможностями сверхов. Но и минусов хватало. Главным, я бы назвал осведомленность уберов о тактике спецназа.
Бойцы на плацу стояли тремя группами. Самая крупная даже не во вполне военной форме, а в черно-синих полевых комбезах ККС. Человек сто, навскидку. Порядка тридцати диверсантов – в обычных камуфляжах, и двадцать в серой, немного похожей на тюремную робу, форме. Судя по тому, что там были не только молодые мужчины, но и подростки с девушками, смотрел я сейчас на своих, как выразился Боширов, коллег.
– После построения все по расположениям разойдутся. – поведал лейтенант. – Поедим, и я вас провожу к… вашим.
– В казарму?
– Да. У сверхов отдельное здание. Чуть поодаль от остальных.
Столовая тоже не удивила. Стандартный зал с линией раздачи, которую следовало проходить с подносом. По случаю того, что ужин уже давно прошел, меня сегодня этот сервис миновал. Худенькая и улыбчивая тетушка лет сорока пяти, просто поставила перед нами две больших тарелки, на которых уже лежали по порции вареной гречки, политой гуляшом. Компот в алюминиевых кружках и по паре кусочков хлеба тоже прилагался.
– А вкусно! – отметил я, когда мы с лейтенантом уселись за стол и приступили к трапезе.
Гуляш и правда был хорош. От армейской еды такого не ждешь, как правило.
– Часть небольшая. – пояснил Слепцов между двумя ложками. – Поварихи из местных, тут в паре километров поселение старообрядцев живет.
– И они на военных работают. – удивился я.
– Ага. А что такого?
Я мотнул головой, мол, нормально все. Сам же занес в таблицу несовпадений этого мира с моим еще один пункт. Наши старообрядцы избегали всяческих контактов с властями, но здесь, как выясняется, было не так.
И, наконец, я оказался у дверей располаги сверхов. Одноэтажное здание барачного типа, быстровозводимый объект. Было заметно, что поставили его недавно, оно единственное не укладывалось в строгий и логичный план военной базы.
