На следующее утро он решил навестить печально известного шерифа Литтлфута и на этот раз представился агентом ФБР, чтобы оказаться выше рангом, чем шериф. Сэм вошел в кабинет, металлические жалюзи были опущены, почти ничего не было видно. Шериф оказался высоким индейцем, красивым, но располневшим.
– Не возражаете, если я подниму… – Сэм двинулся к окну.
– Извините, но возражаю. У меня астигматизм[21], и врач сказал: лучше, чтобы свет был приглушенным.
– Никогда ничего подобного не слышал, – заметил Сэм после того, как устроился поудобнее и заставил шерифа как следует понервничать.
Затем последовала обычная обойма вопросов и ответов, какие всегда найдутся у шефа полиции, если его небольшой городок вдруг привлек внимание федералов. «Что привело вас сюда?», «На фермах такое постоянно случается», «Это все дикие животные виноваты», «Я сто раз с таким сталкивался! У людей богатое воображение, только и всего». Сэм внимательно слушал, потом попросил разрешения просмотреть архивы и завезти их попозже шерифу домой.
Литтлфут попытался отказаться:
– Вообще-то, у нас сегодня семейный ужин…
Но Сэм заверил его, что не помешает: он просто хочет как можно быстрее вернуть документы.
До самого вечера он наблюдал за домом шерифа. Район был приятный: на улице играли дети, женщины гуляли с колясками. Сэм отмечал все это, а сам внимательно следил, но небольшой, обшитый деревом дом оставался совершенно безжизненным, шторы на окнах были плотно задернуты. И только часов в семь, когда солнце зашло, а прерии вокруг города подернулись серебристой росой, в окнах вспыхнул свет и маленький сын шерифа вышел на улицу. Вскоре вернулся с работы шериф (Сэм сполз ниже на сиденье), и они вместе с сыном вошли в дом. Сэм взял ружье и, убедившись, что оно заряжено серебряной пулей, направился к дому. Вдруг изнутри послышался громкий лай. Сэм попытался заглянуть в окно, но шторы по-прежнему были задернуты. Зайдя за дом, он открыл небольшое окно ванной комнаты. Сквозь неплотно закрытую дверь виднелся коридор, а за ним – гостиная с маленьким телевизором и потертыми креслами. Сэм бесшумно протиснулся в окно, прокрался через комнату и увидел другую, поменьше, а за ней – кухню. Лай стих, и Сэму померещился влажный звук сырого мяса, которое рвут зубами. Прижавшись к стене, он пробирался по коридору, пока не оказался под дверью кухни. Он приготовился действовать.
Но только он собрался распахнуть дверь ногой, как из глубины дома донесся звон разбитого стекла. Скрипнул стул: человек на кухне решил посмотреть, в чем дело. Нужно было выбираться. Сэм взбежал по ступеням, толкнул первую попавшуюся дверь и оказался в детской. Выждав немного, он вернулся на лестницу и снова подобрался к кухне. Набрал воздуху, поднял ружье и…
– Это моя охота, парнишка, – прошептал кто-то.
Сэм развернулся и лицом к лицу столкнулся с человеком, очень похожим на его деда. Сэм видел его только на фотографиях, но сходство было бесспорным, хотя на фотографиях волос у Сэмюэля было побольше. Сэм взглянул на кухонную дверь, за которой, вероятно, скрывалось семейство очень голодных вервольфов, потом перевел взгляд на давно умершего деда. Тот прошептал ему на ухо:
– Надеюсь, у тебя ружье не серебром заряжено? Литтлфут – индейское божество, его такой пулей не убить.
Сэм снова посмотрел на деда и, приглашающе кивнув, выскользнул в переднюю дверь. Выбравшись из дому, он прошел немного в глубь улицы. Теперь он мог как следует разглядеть неожиданного знакомца. Сомнений не оставалось, это был Сэмюэль Кэмпбелл – крупный мужчина, в отличной форме и совершенно точно живой. Но было ясно, что Сэмюэль понятия не имеет, кем ему приходится Сэм.
