– Ты часто вместо него выходишь? – поинтересовался Грубер.
– Каждый раз, когда у него свидание. Ну, так он говорит. Знает, что я на все соглашусь, если речь о настоящей любви.
– Думаю, эти «любови» он находит на сайтах знакомств, – проговорил Грубер. – Сомневаюсь, что они такие уж настоящие.
– Никогда не знаешь, что может случиться.
– Ну а с вами-то что произошло? – вмешался Сэм. – В полночь?
Достав из нагрудного кармана блокнот и ручку, Грубер стал делать пометки. Дин, откусив большой кусок чизбургера, бросил многозначительный взгляд на Сэма, и тот, кивнув, тоже достал блокнот и ручку.
– То же, что и со всеми, – Мэри огляделась и уточнила: – Правда, тут никого из них нет. Я имею в виду наших ночных завсегдатаев. Короче, вот я несу две полные тарелки к столу, а в следующий момент прихожу в себя лицом в куче еды. Повезло, что Гейб и Линда столько всего заказали. Хотя я ушибла локоть и порезала руку осколками. Стакан с апельсиновым соком разбился, – она подняла руку и показала пластырь. – Но больше всего пострадала моя гордость.
– То есть? – уточнил Сэм, оторвавшись от записей.
– Я выглядела так, будто проиграла в самой большой битве едой, – с отвращением проговорила Мэри. – Волосы, лицо, одежда – все было испачкано. Но мне еще повезло, ведь те, кто сидел за барной стойкой, кости переломали… А Пит, ночной повар, обжег руки о гриль.
– Вы что-нибудь почувствовали перед тем, как это случилось? – спросил Дин. – Был хоть намек, что вы вот-вот потеряете сознание?
Немного подумав, Мэри покачала головой.
– Все произошло так быстро, – она щелкнула пальцами. – И это было как курица и яйцо, понимаете?
– Нет, – озадаченно ответил Сэм.
– Я брала напрокат немало дрянных фильмов. Скукотища! Признаюсь честно, иногда я даже засыпала, пока их смотрела. Но я всегда чувствую, когда начинаю засыпать, клюю носом, перестаю понимать, что происходит на экране, и только потом надвигается темнота, и через пару часов я просыпаюсь с больной спиной.
– Как я вас понимаю, – кивнул Дин.
– Вот-вот, – обрадовалась Мэри, почувствовав в нем родственную душу. – Но в тот раз было не так. Я не чувствовала, как засыпаю или просыпаюсь. Трудно объяснить, но будь я электроприбором, я бы сказала, что кто-то выдернул мою вилку из розетки.
– А при чем тут курица и яйцо?.. – напомнил Сэм.
– Неизвестно, что было раньше – я отключилась и начала падать или наоборот. Вроде бы помню, как падала, но, кажется, потеряла сознание еще до того, как ударилась о пол. Просто бах, и все.
– Больно было?
– Только когда очнулась, – с коротким смешком она снова показала им руку, потом вздохнула. – Могло быть и хуже. Сломала бы ее или вывихнула плечо, как в старшей школе.
– Вы очнулись, как и все остальные? – спросил Сэм.
– Под звуки охов и стонов? – Она кивнула. – Пожалуй, да. Все очнулись примерно в одно время. – Мэри поставила поднос на край стола. – Хотите знать, что я думаю?
– Разумеется.
Дин посмотрел на Сэма. Оба были готовы услышать очередную теорию заговора.
– Я поделилась этим с Гарри, – продолжила она, – но он сказал, что я спятила.
– Гарри – это владелец закусочной, – пояснил Грубер.
– Короче, я думаю, что это была утечка угарного газа, – заявила Мэри. – Гарри сто лет не менял батарейки в датчиках. Разве они не должны пищать, как детекторы дыма, когда батарейка садится?
«Неплохая версия», – подумал Дин.
Угарный газ действительно вызывает потерю сознания. Люди гибнут – иногда по своей воле, – сидя в запертом гараже в машине, работающей вхолостую. Они медленно задыхаются и умирают. Но в Мойере люди отключились мгновенно…
