– Что ты такое несёшь?! – закричала она злобно, замахиваясь палкой. – Всегда в марте лежит снег! У нас на даче в Подмосковье он до апреля иной раз лежал! Ты меня обманываешь! Негодяй! Ты такой же, как они! Ты!..
– Извините, мне надо идти, – Миша отскочил от соседки и побежал вверх по ступенькам, внутренне содрогаясь от собственной невоспитанности.
Ведь она пожилой человек, и он должен был довести разговор до логичного завершения (вон она там что-то продолжала кричать ему вдогонку), но вместо этого трусливо сбежал. Откровенно говоря, каждый раз, оказавшись с ней рядом, он ощущал неприятный страх при виде того, что с людьми может сделать старость.
Вот и подумаешь иной раз о том, что академик Петренко был прав, когда предлагал ограничить предельный возраст граждан страны…
Он шумно ввалился в прихожую и чуть не столкнулся с мамой, которая быстрыми ловкими движениями мыла пол.
– Стоять! – приказала она, грозно сверкая глазами и тряся волнистой чёлкой. – Ни шагу больше! Разувайся и раздевайся на коврике! С тебя водопад льётся!
– Ну так дождь же, – проворчал он, аккуратно стаскивая с себя дождевик и вешая его в сушильный шкаф.
– На ферме бы́л? – строго спросила мама, размашистыми движениями отмывая пол от жирной грязи, которую натащил кто-то, пришедший до Миши. Тряпка жадно чавкала и натужно переваривала частички земли, смешанные с песком.
– Разумеется, – Миша стянул насквозь мокрые ботинки и тоже поставил их в шкаф для просушки. – Сегодня коровы.
– Молодец. Через десять минут придёт отец и будем ужинать. Пока можешь помочь Маше с историческим проектом.
– Да, мама, – послушно ответил он, проскальзывая мимо неё и принюхиваясь к запахам с кухни. В животе у него тут же предательски заурчало от голода.
Младшая сестра обнаружилась в своей комнате. Она сидела за столом и сосредоточенно ковыряла в носу.
– Ты так доковыряешь дырку до самого глаза, – припугнул он её.
Маша поспешно вытащила палец, с сомнением оглядела результаты раскопок и аккуратно вытерла его об юбку.
– Это ты там грязи натащила? – строго спросил он, беря в руки учебник по начальной истории.
– Я в лужу упала, – с самым невинным видом она вытаращила на него голубые глазёнки, но он не поддался на этот приём.
– Опять с Маринкой в школьном саду червяков ковыряли, небось… Что тебе задали?
– Надо нарисовать изначальную Москву, – пропищала она тоненьким голосочком, тыкая пальчиком в листок бумаги, на котором уже было что-то намалёвано.
– В первой Москве были очень широкие улицы, – сообщил он ей. – Этим она в первую очередь и отличается от нашей Москвы. А почему?
– Потому что они боялись столкнуться, когда бегали? – спросила она, подвигая листок к нему поближе.
– Потому что у них было очень много места. Город стоял на равнине и раскидывался по земле, как только хотел. А наша Москва теперь зажата между водохранилищем и крутыми неприступными горами, у нас места совсем немного, – он подвинул лист обратно и указал на серый карандаш. – Машка, какая же ты хитрая. Ну-ка, давай, сама рисуй широкую улицу в середине!
Он проследил за тем, как маленькая ручонка провела две неровные линии.
– А что ещё отличало первую Москву?
– Что? – сестра принялась болтать ногами.
– У них дома стояли отдельно, а не как у нас, сплошными рядами.
– Это как? – искренне удивилась она.
– Давай, покажу, – он со вздохом выхватил у неё карандаш. – Но это первый и последний раз, когда я за тебя делаю. Потом сама будешь…
