…Кстати, интересно, что с поставленной парижскими «стратегами» задачей смог справиться со своей хуже всего снабжаемой армией лишь… «генерал Вандемьер»! Причем так, что с той поры о нем заговорили как о самом блестящем даровании в «декарии» (по римской военной терминологии – «десяткой» или отделением бойцов) превосходных военачальников республиканской Франции, тем более что два других несомненных (по масштабам дарований) претендента на вершину полководческого Олимпа Западной Европы той поры – Марсо и Гош – уже вышли из борьбы: оба нелепо погибли – один чуть раньше, другой чуть позже. Так бывает или, каждому – свое…
Перемирие завершилось 1 июня 1796 г. И к этому моменту Пишегрю оказался сменен на одного из самых больших талантов Франции той поры – генерала Ж.-В. Моро (1763—1813). Военные действия для обеих сторон сразу приняли затяжной позиционный характер. Нашему герою Жану-Полю-Батисту с его дивизией сначала отчаянно смело вырвавшемуся вперед, пришлось потом в очередной раз демонстрировать свое недюжинное мастерство в арьергардных боях. А ведь они никогда не бывают легкими, поскольку одни получают приказ давить и рваться вперед, а другие – «всем лечь, но врага не пропустить»! Не раз и не два его любимая 71-я полубригада, бесстрашно становилась в последний заслон, спасать честь французского оружия, с каждым разом все сильнее редея. Впрочем, такова участь всех лучших из лучших – они всегда либо на острие главного удара или «стоят и умирают» пока соратники уходят в отрыв от наседавшего врага. А под Бендорфом он и вовсе смог «прыгнуть выше головы»: с восьмьюстами достойно противостоял 10 тыс. врагов. (Что это – то ли быль, то ли, все же, небыль!?) Тогда, в результате 4-х часового боя враг отступил.
Потом были жаркие дела под Лимбургом, Бург-Эрбахом, Нюрнбергом, Дейнингом, Ноймарктом, Бергом, где ему достойно противостоял лучший австрийский полководец эрцгерцог Карл. Верный своему принципу – быть всегда на виду, всегда в самой гуще боя Бернадотт проявляет храбрость, всегда находясь в самых опасных местах, не думая о своей собственной жизни. Так, 21 августа 1796 г., во время отступления Самбро-Маасской армии, в стычке под Дейнингом, Бернадотт оказывается на грани смерти: получает удар пикой в голову, но остается в строю. «Не будь у меня шляпы, – пишет он брату, – я бы погиб». Под Ноймарктом его снова ранят в голову – на этот раз саблей! (Или, это – одно и тоже ранение, но по-разному описываемое в источниках?) И хотя он по-прежнему в строю, но уже в неудачном для французов сражении под Вюрцбургом (в сентябре 1796 г.) из-за последствий этого ранения (или, все же, этих ранений?) он покинул свою дивизию, правда, лишь на время.
…Между прочим, Бернадотт умел указывать вышестоящим начальникам на их ошибки в прогнозировании военных операций. Так, он на пару с Клебером настойчиво убеждал своего командующего Самбро-Мааской армии генерала Журдана не ввязываться в бой с австрийцами под Вюрцбургом, предвидя всю невыгодность складывавшихся не в пользу французов обстоятельств. Журдан не послушался своих генералов, крупно проиграл австрийцам и вынужден был начать отход, что существенно обострило положение на фронте. Любопытно и то, что в отличие от Клебера, оставшегося с солдатами и участвовавшего в этом сражении, пусть и проигранном французами, как полагают некоторые исследователи, Жан-Поль-Батист счел за благо сослаться на последствия предыдущих болезненных ранений (?) и отсутствовать на поле боя, дабы не запятнать свою репутацию отменного дивизионного генерала! Примечательно и то, что солдаты с пониманием восприняли такой «ход конем», тогда как офицеры сочли этот лукавый демарш предательством! Если это – так, то здесь сказались отрицательные черты Бернадотта – личные амбиции, самомнение, честолюбие и тщеславие. Если какое-либо предприятие не несло реальной выгоды лично для Бернадотта, он – либо уклонялся под разными предлогами от участия в этом деле, либо командовал «спустя рукава». Это не только отталкивало от него многих сослуживцев, но и вызывало у них раздражение и даже ненависть. Правда, Бернадот был достаточно толстокожим, чтобы такие проявления чувств могли вызвать у него сожаления по поводу своих поступков…
