– Ну… Ну, не плачь ты! Всё наладится, всё будет хорошо!
– Тебе-то легко теперь так говорить! – всхлипывала девочка. – Ты теперь, вон, могущественный стихийный грозовой маг! А я стал никем, впустую угробив столько лет жизни.
– Зато ты теперь вновь помолодел, и у тебя опять есть время учиться, всему, чему только ни пожелаешь! А я вдруг постарела. Да ещё и мужиком стала ни к месту!
– Ой, да что ты говоришь! – всплеснула руками псевдо-Катя. – сама-то до-кучи плюшек «на халяву» отхватила, и ещё мне тут «заливает»! И моё тело совсем не старое – мне ж ещё и двадцати-то «не стукнуло»! И опять учиться всему… Ты хоть понимаешь, как это муторно? И как это изматывает, а сверстники себе в ус не дуют, живут в своё удовольствие. И что же? Да они сейчас даже больше меня, теперешней, умеют и могут! Обидно-о-о-о! И ребёнка никто всерьёз не воспринимает. И выпить мне не наливают – «мелкая» ещё, говорят. И девочкой быть – это совсем неудобно! Да ты знаешь, что даже, как по малой нужде сходить, мне пришлось заново переучиваться, после первой неудачной попытки, промочив свою одежду? Да как вы, вообще, бабы, на свете жить-то можете, не повымирали все от неудобств и чувства собственной неполноценности?
Катан был растерян. Он чувствовал себя виноватым и выдавил из себя удручённо:
– Да я всё равно-то магией этой твоей не умею пользоваться… Так, один раз, случайно, и то – со страху… Знаешь… Хочешь, я тебе буду помогать тут, раз уж так неловко всё получилось?
Псевдо-Катя перестала плакать и удивлённо уставилась на Катана:
– Что? Правда? Будешь помогать мне?
– Ну да, правда. А ты мне: ты же, наверное, жутко умный должен быть?!
– И ты всё ещё не разобралась, как пользоваться магией? Ну, ты, даёшь! – с долей непонятного восхищения проговорила девочка. – Тебя как звать-то, несмышлёная?
Катан обиженно молчал.
– Ты что, надулась? Ну, прости, прости! Меня, вот, Каминари звали в моём мире.
– А меня – Катей. А теперь зовусь созвучно: Катан.
– Забавно! А я и здесь оставил себе имя Каминари. – улыбнулась псевдо-Катя. – На языке моего народа, на родине, это слово обозначает как гром – мужского рода, так и молнию – женского. Так что я просто не стал ничего менять. Гениально, правда?
– Должно быть, сложный у вас язык.
– Да не… Попроще соседей, урусов. Те, вообще, представь, столько правил понапридумывали, а потом ещё почти для половины правил исключения ввели, – довольная собственной шуткой захихикала Каминари.
– А вы, случаем, не иероглифами пишете? – озарило ни с того ни с сего Катана.
– Не, не знаю такого слова. У нас используется кандзи14 и ещё слоговые азбуки.
– Так как, всё-таки, магией пользоваться-то?
– Да моё тело, – тут голос Каминари опять погрустнел, так как тело уже было не совсем её, – настолько натренировано, что всё само на автомате должно получаться, стоит только подумать, что ты хочешь сделать. Э-э-э, сделать с помощью молнии, электроимпульса, а не всякой там фантазии, сладостей да иной фигни – я ж маг грозы, а не мишуры всякой! Ну, ещё тучек при огромном усилии и концентрации, если заряда хватит, можно грозовых нагнать…
Катан сосредоточено переводил взгляд со своей руки на прикроватную тумбочку.
– Эй-эй! Ты чего это удумал там? Не смей магией просто так раскидываться! Ещё и сожжёшь тут все, к чертям собачьим! – быстро затараторила Каминари.
– А? Да я просто хотел искорки электрические на пальцах руки вызвать. Голубенькие такие… Но не получается, как видишь, – вздохнул Катан.
