– Я не умная, Раечка, просто у меня опыт жизни больше, – невесело говорила Анна Андреевна. – Я уж старой делаюсь. Смотрю на все проще.
– Ну, дай хотя бы горсточку твоего неумного ума.
– И этого дать нельзя. Тут нужен свой, чтоб увидеть главное. Отделить его от пустяков.
– Но отчего же он меня не понимает? Перестал… Он – мужчина или лишь одно название? Почему Ершов понимал меня? Понимал, предупреждал…
Но Анна Андреевна, уже смеясь над нею добро, чуть откинув голову:
– До чего ж мы все похожи друг на друга. Мы – женщины. Все девки какие-то ненормальные незамужние. Дочь моей одной знакомой, заявляла ей: «Мужчин я ненавижу и не выйду никогда за них, буду одинокой жить». Многие, невестясь, рассуждают так. И вот Вера Павловна сказала дочери: «Нет уж, милая моя, удачно, не удачно ли, но ты должна будешь пройти через замужество, – не ради счастья одного, а именно через замужество, – чтобы быть нормальной». Не горюй! Тебе твой малыш радость принесет. Очень редкий человек душевно понимает, кто ты. Нужно показать и проявить еще себя. – И тут заметила Антона: – А ты что слушаешь нашу женскую болтовню? Иди, иди себе, сынок, дай-ка нам поговорить. И так намучался, небось…
Она вздохнула удрученно.
Антон послушался ее – покинул сарай в сложных размышлениях. Странные казались ему все женщины или некоторые из них. Разве ж так не видно, кто из окружающих мужчин есть кто на самом деле? Однако почему-то, увидав опять Раю печальной и мятущейся, он мысленно совсем не осуждал ее, лишь жалел за что-то. Ему, право, было очень жалко всех страдающих невесть за что людей. И хотелось им помочь хоть чем-нибудь. В меру своих сил, способностей.
В раздумье он стоял над сонливой речкой. Над ним синел небосвод, блистал точечками звезд.
Вот в нем косо прочертилась световая вспышка – от «падающей» звезды. И еще. И в той выси заскользил звук моторов пролетавших бомбардировщиков – и лишь виднелись слабые тени. Огней не было видно. Звук их моторов скользил то явственней, то пропадая, какими-то разливами, словно его сбивал там, в вышине, упругий ветер, не стихавший никогда.
Антон был уверен в том, что за его спиной продолжали разговор Анна Андреевна и Рая и Анна Андреевна вновь вспоминала вслух тот момент, когда капитан Ершов встретился ей на мостике.
«А вдруг сейчас здесь мне тоже встретится он – живой и невредимый?» – подумалось отчего-то Антону.
И он поспешил к мосткам.
XIV
И вот вновь, только что переехав на новое место, напоролись на мину.
– Да, нам, хлопцы, крепко повезло, или мы – трошки везучие; смерть нас маленько пуганула, чтобы мы не забывались, верно. На третий-то год войны, – говорил с веселостью окружившим его товарищам, как о досадном пустяке, габаритный и смешливый солдат – шофер Илья Маслов, сидя на бревне сентябрьским вечером в лесной смоленской деревне. Илья Маслов, уже ставший новым другом Антона, был тем удальцом, кто раз в сорок первом году, спасаясь от фрицев, удирал на полуторке в левобережном приднепровье и кто затем колесил на ней в огненном аду Сталинграда и оттуда теперь доколесил до смоленщины – обратной военной дорогой. – В общем, называется, поживились, – говорил он, –трофейными запасными частями к своим поизношенным подругам… Каково! Ведь еще день назад, как перебрались сюда, засекли там, на дороге, свалку немецких грузовых. Но вот поплатились по-глупому: сами потеряли машинку! На фрицевской мине. Да Яшку шибко тряхнуло. Напрочь ничего не слышит.
