Свет столицы. №1 2018 г. - страница 10



Легко ль тебе одной!
Три лета, три больших зимы
просил: «Повремени!»
Теперь я рад, что жили мы
в разлуке эти дни.
Теперь хочу тебя просить:
«Будь той же самой ты,
чтоб было у кого спросить:
„А как цветут цветы?
А что же нет окопа тут,
что ночи так тихи?
А где,
     когда,
          на чем растут
хорошие стихи?“»
Чтоб объяснила: «Вот река,
(Как я просил: „Воды!“)
А вот на трубочке листка
есть гусениц следы».
Чтоб я поднялся в полный рост,
узнав из милых слов,
что нету пулеметных гнезд, —
есть гнезда воробьев.
Чтоб я,
     покамест я живу,
увидел: жизнь сложней!
Чтоб я
     и счастье
          и беду
сердечные
узнал.
Чтоб я не понимал траву
как средство
     скрыться в ней
или упавшую звезду
не принял за сигнал.
Шалун уронит барабан,
гроза пройдет в окне,
метель пройдется по дворам —
я вспомню
     о войне.
А ты догадку утаи,
так всё сумей понять,
чтоб я
     взглянул
          в глаза твои
и мог любить опять.
Ведь в эти взорванные дни,
в дышащий местью час
был должен
     к празднику хранить
любовь один из нас.
Хвалю прощание свое,
что мы разделены,
что мы не вместе,
     не вдвоем
в разлуке
     для войны.
Хвалю,
     что ядовитый дым
не тронул глаз твоих!
То го,
     что видел
          я один,
нам хватит
     на двоих.
1943
9 мая в Берлине
Мы сидим на косилке
     у магазина
сельскохозяйственных машин и орудий.
Мы глядим на сраженный город, а мимо,
пройдя сквозь каменоломню Берлина,
идут советские люди.
День мира!
Солнце за облаком щурится,
а под открытым небом
     стоят обгоревшие печи.
Кажется,
     немцы решили отапливать улицы,
но топить незачем.
День мира!
     Дождь развешал капели.
Подрывники выгребают последние мины.
Птицы откуда-то поналетели.
Мы сидим у сожженного магазина
сельскохозяйственных машин и орудий,
Нам приказано не стрелять!
      «Ну что ж, понятно! —
Мы ставим винтовки между колен —
     стрелять не будем. —
Мир пришел! Закуривайте, ребята!»
Мы смогли,
мы смогли к этому часу пробиться,
мы шли и шли за своим командиром…
Нам давно известна наша традиция:
только в час победы
     начинается день мира!
Мы сидим, удивленно переглядываясь,
как после долгой разлуки. Что-то переменилось!
«Что случилось? Не знаешь? Не угадываешь?
Угадываешь!»
И смеемся задумчиво: все-таки что-то случилось!
О, что я вспомнил!
     Я сразу ловлю, как в прятках,
противогаз
     и веду его на колени.
Вот она,
     смятая ученическая тетрадка —
запись моих далеких,
     далеких волнений.
Тетрадь стихов о любви —
     я помню слабо,
как я давно не читал запись неистовую.
Я беру плуг,
     переворачиваю его набок,
на лемех тетрадку кладу
     и перелистываю:
«Я просыпаюсь – четыре стены», —
     вот начало.
Четыре стены! —
     вот начало тревоги!
Четыре стены! —
     как это все-таки мало
юности,
     для которой
          мир по экватору —
               это немного!
Мы победили! Мы победили!..
     Я слышу,
кто-то шагнул на косилку и обнял по-братски.
Вот у самого уха сдавленно дышит.
Я обернулся так, что мы стукнулись касками.
«Вася? Ты что?
Нет, это не письма, а впрочем —
это письмо, понимаешь,
     от юности нашей.
Почитай, почитай наше далекое очень…»
– «Нет, – говорит он, —
     я влюблен в настоящее».
– «С победой!»
     – «С победой!»
          – «День этот будет отмечен
в истории! – говорит он запальчиво
и встает, опираясь на мои плечи. —
Вот что случилось —
     мужчинами стали мальчики!
Вот что случилось —
     жизнь начинается следом.
Счастье наше в борьбе мы отстояли от казни.
Мы вышли к великому счастью.