Я вижу, что мать смотрит на моего отца. Обычно ему не нравится, когда она говорит о своей магии. Не знаю почему. У мамы самая лучшая магия.
– Да, – отвечает отец, устроившись в кресле поудобнее. – Моя Элора удивительна.
– Что она умеет? – с интересом поглядывая на нее, спрашивает Тобир.
Отец смотрит на мою мать.
– Покажи им, Элора.
Я вижу, как мама под столом сжимает колени.
– Сомневаюсь, что сейчас чувствую зов…
Под взглядом, который отец бросает на нее, моя мать увядает, как роза в пустыне. Она снова смотрит на Тобира, и мы с братом с восторгом глядим, как она закрывает глаза. Когда мама снова их открывает, то зелень в ее глазах исчезает, и вместо нее показывается белая радужка, покрытая какими-то древними письменами. Буквы такие мелкие, что прочитать их невозможно.
Сидящая напротив Нетала охает:
– Ее глаза…
– Элора – прорицательница, – самодовольно говорит отец. – Она предсказывает послания богов и богинь.
От удивления глаза у Неталы и Тобира ползут на лоб. За эти годы я и сам не часто видел, как мама пользуется магией, но знаю, что отец заставляет ее это делать, когда нас рядом нет.
Я внимательно смотрю, как в ее глазах кружат каракули, каким спокойным и расслабленным стало ее лицо. Райатт смотрит на нее так же пристально, и я начинаю волноваться. Мне нравится смотреть, как мама пользуется магией, но я знаю, как она от этого устает.
Вскоре слова перестают виться, и она устремляет причудливый взгляд на Тобира. Я слышу, как мужчина-фейри втягивает воздух.
– Проводник в красном плаще скажет тебе две правды и одну ложь. Ты поверишь в неправду. – Ее голос, непохожий на привычный, звучит таинственно, и руки у меня покрываются мурашками, как и всегда, когда она озвучивает предсказание.
А потом мама быстро моргает, и странные слова пропадают из ее глаз, радужка которых снова становится зеленой.
Между каштановыми бровями Тобира залегает глубокая складка. Мгновение он пристально смотрит на мою мать и словно мысленно прокручивает слова.
– И как это понимать? – спрашивает он.
– В момент речи предсказания Элоры не всегда нам понятны, – поясняет отец.
– Так вот почему ты принял у себя ореанку, Стэнтон, – говорит Нетала. – Она могла предсказать итог войны?
Отец качает головой.
– Магия Элоры действует только на людей, но не на события. Некоторые предсказания, вроде покупки испорченных яблок, не имеют значения, а другие… знаменательны.
– О, интересно, что она предсказала тебе, – говорит Нетала моему отцу, и в ее глазах мелькает любопытство.
Мама рядом со мной напрягается.
На лице отца скользит гнев, как слизь под слизняком, но он быстро его прячет.
– Она еще не делала мне предсказаний, – не раздумывая, отвечает он, но меня не проведешь. Голос у отца спокойный, но в нем таится что-то резкое, отчего мне становится не по себе.
Нетала кивает и снова принимается за еду. Проглотив, она смотрит на мою мать.
– Элора, это очень впечатляющий дар. Наверное, твои предки имели потомство от очень могущественных фейри. Скажи, ты ведь одной из последних ореанцев пришла в Эннвин?
Мать склоняет голову.
– Да, верно.
– Частью моего соглашения в поддержке войны была возможность привезти последнюю партию ореанцев, – поясняет отец. – Они все стали моими садовниками и слугами. Они очень умелые. И получают долгую жизнь, а я – вековую службу.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поморщиться. Ненавижу, когда он так отзывается о матери и остальных людях. Я чешу предплечье и всячески стараюсь скрыть злость.
