– Ну же, Золотая пташка… – шепчу я. Тревога врезается мне в шею как удавка.
Слышу рядом шарканье, а потом Дигби вырывается вперед и встает рядом со мной на колени.
– Она жива? – снова спрашивает он.
Я по-прежнему молчу, и тогда он хватает меня за рубашку и, к моему удивлению, учитывая, сколько на его теле ушибов, с силой тянет на себя.
– Что ты натворил? – гаркает он, шевеля опухшими и потрескавшимися от крови и мороза губами.
Озрик тут же оказывается рядом, поднимает Дигби и оттаскивает его.
– Что ты натворил? – раздается обвиняющий хриплый крик Дигби, который сразу же сливается с воплями охватившего меня ужаса. Озрик и Дигби о чем-то яро спорят, но от страха так сильно шумит в ушах, что я не слышу, о чем они толкуют.
Что я натворил?
Руки начинают дрожать от паники и страха, которые захватили меня с той секунды, как я применил к Аурен силу.
– Почему она не приходит в себя? – спрашивает Лу, но я не знаю. Черт, я не знаю, так что и ответить мне, мать его, нечего.
Я обхватываю руками холодные щеки Аурен и издаю шипение от боли в пальцах. Даже сейчас моя сила словно хочет отделиться от кожи и вернуться к ней.
Ее аура потускнела. Вокруг ее тела скользят лишь тусклые золотистые всполохи. Аура должна сиять ярко даже в ночи, но сейчас она совсем не похожа на вспышку мощной силы и жизни, которая обычно от нее исходит.
Я прождал слишком долго.
Я должен был отравить ее гнилью раньше – до того, как у нее почти закончились силы. И приземлиться должен был быстрее, должен был раньше вырвать из нее свою магию.
– Не поступай так, – взываю я к ней. К богам.
Не сейчас.
Не после всего, что произошло. Я ведь только обрел ее…
– Мне нужно, чтобы ты пришла в себя, – приказываю я, но на самом деле эта мольба вырвана из глубин моей души. А если Аурен вообще не очнется? А если это цепкое семя гнили пустило в ней корни и теперь не отпустит ее?
Я применил к ней силу только для того, чтобы она не упала замертво от усталости. Проклятие, я только все испортил. Испортил, и теперь моя же сила набрасывается на меня как тысяча кусающихся змей, а Аурен до сих пор заражена моей магией.
Я опускаю голову, прижавшись своим лбом к ее голове, и держу руки на ее холодных щеках.
– Не поступай так, – зажмурившись, умоляю я. – Золотая пташка, ты намного сильнее. Ты сильная. Так что очнись.
Но она не приходит в себя.
– Черт! – Резко вскинувшись, я ударяю кулаком по снегу, и острый лед, укрывающий землю, рвет кожу. – Черт, черт, черт!
Я слышу, как Дигби в отчаянии пытается противостоять остальным и вместе с тем проклинает меня. Его угрозы и бранные слова хлещут меня по спине, как кнут. Бьют меня осознанием…
– Это я виноват, – вырывается у меня искреннее признание вины.
Лу поджимает губы в ответ на мое заявление.
– Так исправь.
– Так я, черт возьми, пытался! – огрызаюсь я и в отчаянии провожу рукой по волосам. – Я пытаюсь…
Не могу ясно мыслить. В висках стучит кровь, земля под ногами сотрясается, в ушах что-то ревет. Магия во мне издает скорбный звук, растекаясь перед глазами и вынуждая видеть линии, которых там нет. Теперь я слишком часто, слишком быстро распространяю гниль, и она впитывается в землю, ослабляя ее и нанося ущерб.
Я слышу крики, а может, это ветер или сила, брыкающаяся у меня в костях.
– Рип, твоя сила…
Я трясусь всем телом, чувствуя, как покалывает и растягивает кожу, а гниль начинает с шипением растекаться по земле, желая прорасти в нее и разорвать…
