Билл же лизал ей с явным наслаждением, причмокивал. Мокро обсасывал. Было и кайфово, и странно. В голове все смешалось — неправильно, неприятно и настолько здорово, что хотелось кончить, спустить в этот жаркий наглый рот и посмотреть в глаза соблазнителю в поисках его настоящих чувств. Но кончить не получалось. И глаза у нее были завязаны.
Вскоре стало ясно, что так мучительно и нестерпимо хорошо, но при этом оргазма она так и не достигла, потому что альфа менял боль и удовольствие. Чередовал ласки, а потом сжимал с силой, или прикусывал чувствительное место, полностью сбивая настрой. Сосал этот извращенец долго. А потом, облизав за компанию еще соски и губы, кончил на пол.
— Ты умничка, — по волосам прошлась тяжелая рука, но повязку с нее так и не сняли, — мои ребята о тебе позаботятся.
Дверь хлопнула. Билл ушел, а Бриана почувствовала какое-то опустошение. Даже не потому, что ей воспользовались и превратили тело в полностью подчиненный чужой воле кусок мяса, а потому, что Билл, так долго ее вязавший, не стал распутывать узлы и не выпустил на волю.
Бриану развязывали телохранители альфы. Когда с нее сняли маску и она увидела их усмешки и наглые взгляды, бросаемые на ее обнаженную грудь, ей так и хотелось залепить по их довольным волчьим мордам. Но оборотни нападения не простили бы — и неважно, кто их бьет — слабый человек или равный по силе. Огрести от них можно по полной.
Дождавшись, когда ее наконец отпустят, Бриана еле доплелась до своей комнаты и с удивлением обнаружила, что уже утро, седьмой час. Она всю ночь провела с волком, развлекая его своим неподвижным телом. Были мысли подрочить и уснуть, но стоило коснуться подушки, как ее вырубило. Отключило. И снилось что-то похабное, смутное и пугающе приятное. Бриана редко видела сны, и никогда эротические. А теперь проснулась еще больше возбужденная, чем уснула, и даже не представляла толком, как справиться с проблемой.
У нее вообще с удовлетворением были проблемы. По молодости она считала себя достаточно горячей, когда гормоны стали играть и пришла первая течка, очень хотелось трахаться. И оказавшись с новоявленным мужем в постели, она ожидала хоть немного удовольствия. Но ей подарили только боль. Первый раз всегда неприятный, мама успокаивала, уверяя, что со временем станет лучше. Но Олвин и не пытался ей помочь изучить свое тело. Ее нагибали при любом удобном случае, трахали грубо и жестко. Даже в течку все казалось на грани насилия. А через пять месяцев совместная жизнь и вовсе превратилась в ад. Двое других омег Олвина забеременели, и Бриане пришлось отдуваться за всех. Аппетиты вожака оказались неподъемными, Бриана попыталась отказывать, стала сопротивляться и закончилось все наказанием.
Если бы ее попросили охарактеризовать свой брак, она бы сказала — рваная вагина и публичная порка.
Никто в стае не встал на ее сторону. Никто не помог и не защитил. Только мама лечила и утешала, даже один раз посмела перечить вожаку. Досталось за это обоим. И Бриана плакала у мамы на руках, умоляя ее больше никогда не вмешиваться. Быть наказанной — тяжело, но видеть, как страдает из-за этого единственный близкий оборотень, совершенно невыносимо.
— Так всегда будет? — спросила ее Бриана после очередной жесткой сцепки.
— Если ты останешься тут — ничего не изменится.
— Разве омеге позволят уйти?
— Не все стаи живут по законам жестокости. Там, где ты родилась, нередко поступались правилам и относились друг к другу по-человечески.
