Светоносцы: Мерцающая башня - страница 4

Свеча на тумбочке как-то особенно громко затрещала и вмиг погасла. Ник оказался в кромешной темноте, но это не смутило его. Послушник поудобнее устроился на жёсткой кровати: сел, скрестив ноги, как-то весь вытянулся, словно стараясь ближе быть к Небу, – и начал воображать идущий сверху поток яркого золотистого света, который на пути своего следования к земле вдруг собирается в узкий тугой снопик и пронизывает голову в области макушки. Ник вдыхал его будто носом, но поток входил всё же через воображаемое отверстие в голове. На выдохе, который почему-то хотелось сделать через рот, будто обливая всё внутри, золотистый свет входил в каждую клетку и затем пробивался из каждой поринки кожи наружу тонкими густыми лучиками, окружая тело плотным коконом. Ник видел себя в своём воображении окутанным тонким одеянием из световых нитей и с каждым новым вдохом уплотнял его снова и снова.

Занятый этой работой послушник не заметил, как в узенькое оконце начали пробиваться первые рассветные лучи. В замочную скважину кто-то с чрезмерным усилием всадил огромный ключ и резко два раза повернул. Дверь истошно скрипнула и распахнулась. В узкий проход втиснулись, наклонив головы, один за другим тучные братья-конвоиры и в ужасе попятились, чуть не сбив с ног брата Анила Гремучую Змею, входящего третьим.

– Где мальчишка, болваны? – бросил взгляд на кровать, где никого не было, Анил. – Прокараулили, уроды! Обыскать келью! – сквозь зубы процедил брат-соглядатай. – В Астусе сгною, если не отыщете! – было последнее, что он выдавил из себя, злобно резанув взглядом обоих.

Те изумлённо переглянулись и опустили головы.

Ник был потрясён не меньше. Он замер на кровати и не знал, что ему делать. Монахи-конвоиры принялись неуклюже метаться по крохотной келье, едва вписываясь в неё своими необъятными размерами, и заглядывать в шкафчик и тумбочку, в которые едва ли мог поместиться годовалый ребёнок, а не то что двенадцатилетний отрок!

Ника разбирал смех: он еле сдерживал накатывающие спазмы хохота, которые вот-вот вырвутся из-под контроля. Один из монахов, совсем сбитый с толку нелепостью поставленной перед ним задачи, уселся на кровать вплотную с Ником и в отчаянии схватился за голову обеими руками. Другой залез под кровать и долго там приходил в себя, пока до него не дошло, что своей тушей он раздавил мышь. Монах вылетел обратно, крепко выругавшись. Вытянув из-под Ника одеяло и подушку, конвоиры окончательно убедились, что ни на кровати, ни под кроватью, ни в шкафчике, ни в тумбочке дерзкий отрок не обнаруживается, и вмиг поняли, кого на самом деле сегодня принародно выпорют. Обречённые, они покидали келью, медленно пятясь к выходу и обводя её недоумёнными и полными суеверного ужаса взглядами.

Ник торжествовал, глядя на своих тюремщиков в упор и не получая от них ни единого знака в ответ. «Спасибо Вам, милые Ангелы-Хранители! Спасибо Тебе, Господи! Вы спасли меня!» – всё ещё с трудом веря произошедшему, шептал Ник и бесконечно крестился.

Шестеро монахов расположились в высоких креслах за невероятно громоздким круглым столом. Шёл экстренный совет. Владыка Плеон, восседавший на своём троне чёрного бархата, был вместе с троном сейчас выше всех присутствующих. Он, нервничая, буравил взглядом каждого сидящего – был бледен – и скрипучим осипшим голосом произнёс:

– Начнём, братья! Я созвал всех вас по одному архиважному делу, касающемуся нашего с вами будущего! Будущего нашего монастыря! Вчера я обнаружил пропажу рукописного документа ценности неимоверной. Его пропажа для всех нас означает начало краха нашего господства в монастыре и – в известной степени – за его пределами. Крах! Вы понимаете?! Крах! Крах!