Костер весело потрескивал. Стема поворошил в нем палкой – сноп ярких искр взвился вверх.
– А ведь они меня за свою боярышню и порешить могли – произнес парень, словно только сейчас стал что-то понимать. И поглядел на посадницу уже другими глазами. – И ты мне жизнь спасла, Ольга. Я в долгу перед тобой. А долго ходить в должниках я не привык. – И подмигнул: – Ничего, краса-девица. За мной не пропадет.
Ольга вдруг заметила, что не может отвести от него взгляда. Было в Стеме нечто… Некое живое обаяние и красота, бесшабашная лихость и веселость, которые не могли не очаровывать.
Стемид Кудияров сын был молод, лет двадцати, не более. Не очень высокий, он держался прямо – такая осанка обычно бывает у людей, не вышедших ростом. При этом он был на диво красиво сложен. Ольга с потаенным удовольствием разглядывала его полунагое тело – сплошные мускулы под гладкой загорелой кожей. Шея и плечи у парня были твердыми как камень, но в плечах он еще не раздался вширь, что тоже говорило о его юности. А улыбка… Белые зубы, крепкий подбородок, почти девичьи ямочки на щеках. Стема был круглолиц, с небольшим прямым носом и красивым пухлым ртом, выдававшим ласковую чувственность его натуры. Только в глазах, ярко-голубых, с тем же прищуром, что и у Кудияра, угадывалась некая хитринка. Брови – темные с гордым разлетом. Стема привычным жестом время от времени отводил от бровей пепельно-русые пряди волос, закладывал за уши, и Ольга заметила, как один раз он чуть поморщился от резкого движения.
– Болит? – спросила она.
– До свадьбы заживет, – отмахнулся парень. – Нож в меня на излете попал, плечо порезал, но, думаю, через седмицу уже смогу натянуть лук. Да что там через седмицу – я уже завтра в Киев поеду. Ну а там уже начались сборы в Смоленск.
Он вдруг бросил быстрый внимательный взгляд на сидевшую напротив подругу и отвел глаза.
– Прости, Ольга.
Она невозмутимо глядела перед собой, заплетая и расплетая кончик косы. И сказала ровно:
– Я тоже хочу попросить Олега взять меня в Смоленск. Интересно мне на невесту молодого князя поглядеть. Сам-то что скажешь о Светораде этой, Стрелок? Ты ведь родом из смолян. Мне кто-то сказывал, что некогда ты жил при дворе князя Эгиля.
– Жил, – подтвердил Стема, опустив голову так, что длинные волосы упали на глаза.
– Ну так поведай, что за краса ненаглядная эта ваша княжна? Неужто настолько краше меня?
Ольга с деланной шутливостью подбоченилась.
Стема довольно долго молчал, вороша сучья в костре. Заговорил негромко:
– Когда я покинул Смоленск, ей всего одиннадцать годочков было. Маленькая такая была да тоненькая, как прут. Правда, грива волос знатная – чистое золото. Этим она в отца пошла. Эгиля ведь не только за богатство Золотом прозвали, но и за блеск волос солнечный. Ну, и Светорадка…
Он вновь умолк, но Ольге его слов было мало, она расспрашивала еще и еще, однако обычно словоохотливый и любящий все приукрасить Стемид на этот раз был до странности краток. И неожиданно Ольга догадалась:
– Да ты не больно-то любишь ее!
Стема резко поднялся, отошел в тень, а когда вернулся к костру, лицо его было словно вырезанным из камня.
– А за что мне ее любить, такую подлую и лживую? Ей погубить человека – что мне белку стрелой в глаз сбить. Ведь была еще совсем дитя, а гадостей могла сотворить немало.
– Расскажи, – попросила Ольга и даже почувствовала в душе радость.
