Свидание с Америкой, или По следам Черной Жемчужины - страница 16

– Мистер Ягр! – услышал я голос Бэна.

– Сейчас!

Я расстегнул джинсы и высунулся из кабинки. Бэн был уже рядом с кипой новых штанов с теми же ценниками, что и слаксы.

– Вот! – сгрузил он мне все это на руки и ушел.

Пришлось высиживать еще минут десять. Когда я вышел, снаружи стояла Навбахор. Бэн сновал в середине зала, таская за собой Бобби и недопожилую продавца-консультанта.

– Слушай, – еще раз обрадовался я узбечке, – не хочу я тут штаны покупать, как мне ему об этом сказать?

– Так и скажи. Он к тебе не из-за штанов пристал. Он просто человек такой – любит общаться. Он хочет показать тебе наш офис – я работаю у него, в узбекской секции.

– А зачем мне его офис? Он же улетает завтра.

– У него слабость к русским.

– Понятно. Так насчет штанов…

– Скажи смело – не хочу и все.

– Бэн, – смело начал я возле кассы, куда он поманил меня через весь зал. – Можно я штаны завтра куплю?

– Тебе что-нибудь понравилось?

– Да, очень, но…

– Зачем же завтра? А!.. – догадался он. – У тебя нет такой суммы? Я тебе помогу, – и он тут же достал 50-долларовую купюру.

– Нет, – категорически не согласился я. – Так не пойдет.

– Что случилось? – обеспокоенно засуетилась продавец. – Мистеру не нравится? Мы можем предложить что-нибудь другое.

– Не надо другое, – отчаянно сопротивлялся я. – Переведи, пожалуйста,– повернулся я к Навбахор. – Если мы идем к нему в офис, то я не хочу таскаться по городу с покупками. А завтра я зайду и куплю эти чертовы штаны.

Навбахор перевела, и Бэн с видимым сожалением забрал свои деньги.

Его офис располагался через два здания на той же стороне улицы, что и «лучший выбор». Я уже понял, что здесь все рядом, даже Белый дом. Охраны на входе не было. Странно. Вроде серьезная организация – идеологию в азиатские массы толкает. Мы поднялись на второй этаж и оказались в огромной зале, разделенной металлическими перекрытиями на отдельные секции. В некоторых из них за компьютерами сидели люди, и Бэн, останавливаясь возле внеурочных подчиненных, каждый раз повторял, что я его друг.

– Туркменистан, – называл он мне, в свою очередь, географию моих новых знакомств. – Китай, Лаос…

Приходилось улыбаться и делать вид, что мне страшно радостно видеть их недоуменные физиономии.

– Это мой друг, это мой друг, – как заезженная пластинка твердил Бэн, пока мы продвигались к его кабинету. – Это ваш друг из России, – неожиданно сказал он возле одной секции. – Вьетнам, – пояснил он мне.

Два вьетнамца испуганно привстали мне навстречу, как будто я прибыл из миграционной службы, а они только что попрятали товар под один из прилавков Черкизовского рынка. Бэн сиял, вьетнамцы и я молча смотрели друг на друга.

– Бэн думает, что вы им до сих пор помогаете, – разрядила обстановку коротким смешком Навбахор.

– Нам бы кто помог, – почти серьезно сказал я, и мы двинулись дальше.

Через пару шагов я обернулся. Две вьетнамские физиономии торчали в проходе, словно желали убедиться, что я действительно ухожу. Тоже мне, друзья, блин.

Зачем мы пришли в кабинет Бэна, я так и не понял. Едва мы вошли внутрь, как он тут же принялся названивать кому-то по телефону.

– Он заказывает столик в ресторане и приглашает моего друга Джорджа пообщаться с русским журналистом, – переводила мне Навбахор суть телефонных переговоров Бэна.

Если мне сейчас признаться, что к журналистике я отношения не имею, наверно, это ничего бы не изменило. Ладно, хрен с вами. Да и жрать охота, если честно. А кабинетик-то у вице-президента не ахти. У моего бывшего главного редактора больше. К тому же здесь царил ужасный беспорядок, с которым как-то не вязалась должность моего нового «друга». Правда, несмотря на хаос в кабинете, глазу зацепиться было не за что, и мне стоило больших усилий делать вид, что я с интересом оглядываюсь по сторонам, чтобы не встречаться взглядом с Бобби. Пацан следил за мной, как за обезьяной в зоопарке, боясь упустить забавную позу для удачного фотоснимка. Навбахор тоже молчала, когда ее не спрашивали, – вот что значит выучка. Интересно будет посмотреть на ее американского дружка – ценит он или нет, какой диковинный плод послушания занесло ему шальным ветром из Узбекистана.