Немая сцена. Горничные, маленькие, как подростки, вежливо улыбаются, переглядываются другом с другом и опять смотрят на меня с ожиданием.
– Мой номер, – перешел я на язык жестов, показывая на свою дверь. – Кровать, – изобразил я спящего человека. – М-м-м…– как по-английски постель, я не мог вспомнить, хоть убей.
– Подушка! – осенило меня до того, как женщины устали от моей пантомимы, и изобразил вытянутыми вперед руками нечто объемное. – Наволочка! – и я принялся натягивать воображаемую деталь постели на изображаемую подушку. – Доллар! – достал я из кармана мятую купюру.
Женщины смутились и, опять переглянувшись, захихикали.
– Уот? – не понял я их реакции. – Андэстэнд? Доллар! – я еще раз помахал у них перед лицами купюрой.
В этот момент в моем номере зазвонил телефон.
– Экскьюзми, девушки, я сейчас! – поспешно ретировался я домой.
– Я внизу, – это Ярослав.
– Быстро.
– Да, пробок не было, начальства на месте, как ты знаешь, тоже нет, так что никаких проблем. Кроме одной – тебе нужно спуститься вниз.
– Я сейчас.
Обуваю шузы, разыскиваю злополучную табличку – кстати, где она? – да вот же, на двери и висит, только с внутренней стороны. Выхожу в коридор. Горничных, с которыми я разговаривал, уже нет. Ладно, договорим позже. Может, Ярослава и к этому делу привлечь, раз он такой добрый?..
Ярослав сидит в холле на диванчике и листает какой-то журнал. Направляюсь сразу к нему, но меня неожиданно останавливает портье:
– Сэр!
– Да? – удивленно поворачиваюсь я к Джону.
Джон выглядит непонятно смущенным, как будто нас с ним связывает общее не совсем приличное приключение.
– Сори, сэр, бат ауэ чэмбэмейдз а нот…(дальше неразборчиво)
– Джон, я же тебе говорил, что понимаю только медленно и простые слова, – останавливаю я портье.
– Итс симпл ворд. Ай вонт иксплэйн…
И опять какая-то байда. Как будто радио в машине пропадает.
– Он говорит, что горничным строго настрого запрещено спать с клиентами, – подкрадывается ко мне на помощь Ярослав. – Но ты можешь приводить к себе в номер других женщин. Только ты вряд ли найдешь в Вашингтоне женщин, которые согласились бы заниматься с тобой любовью за один доллар.
– Что за чушь? – возмущаюсь я.
– Это не чушь, – автоматически переводит Ярослав. – Он все понимает, ты молодой мужчина, он сам – мужчина, но есть другие женщины, кроме горничных. Ты можешь знакомиться с кем угодно, но горничные не могут пойти с тобой в номер.
– Да с чего он взял, что я хочу спать с горничными??
– Они сами ему об этом сообщили, – невозмутимо переводит Ярослав. – Хорошо, что они не сказали об этом управляющему отеля. А ты что, действительно пытался трахнуть горничную? – добавляет он от себя.
– Епа мама! – осеняет меня. – Так эти тетки подумали, что я предлагаю им секс за деньги?!
Меня обдает волной ужаса. Международный скандал!
– В двух словах – что произошло? – интересуется Ярослав.
В двух словах не получается. Путаясь в предложениях и краснея, я лихорадочно пересказываю суть своей пантомимы с горничными. Ярослав слушает внимательно и до того, как я успеваю договорить до конца, разражается громким смехом. Смех у него, кстати, почти нормальный. Похохотав с полминуты, он, вытирая слезы, пересказывает Джону содержание нашего разговора. Теперь они ржут вместе. Джон хлопает по стойке ресепшен рукой и показывает большой палец. Я улыбаюсь так, как морщатся от зубной боли – мне как-то не очень весело.
