Герберт был прав. Все мы боимся, и это нормально. Только нельзя позволять страху брать над разумом верх.
– А что ты скажешь, а, Генри? – Роберт вопросительно смотрел на меня. – Что бы ты сделал?
– Я ничего не решаю, – я сел на твёрдый диван. – Мы ничего не решаем, Роберт. Как ты можешь брать на себя такую ответственность?
– И ты туда же! – воскликнул он. – Ты тоже веришь в эти бредни про бурю?
– Хотелось бы не верить, как и тебе.
– Но ты веришь.
– Лучше хотя бы попытаться сохранить жизнь себе и другим, а не просто сидеть и ждать своей смерти.
– А ты, Клара? Что скажешь?
Женщина на мгновение растерялась, словно ушла в забытье и только хрипловатый голос Роберта смог вывести её из некоего транса. Она встрепенулась, и взгляд вновь обрёл осознанность. Посмотрев на мужчину, Клара прошептала:
– Я не хочу так. Не хочу решать за всех людей, но… мне кажется, Герберт прав. И Генри тоже. Неужели тебе хочется просто сидеть сложа руки? Мне нет.
– Все против меня! Вы с ним сговорились, да? – возмутился Роберт. – Или он вас подкупил и теперь вы обязаны выбирать его сторону?
– Что за вздор! – сказал я повышенным тоном. – Просто прими факт того, что все мы в опасности, и тебе станет легче.
– Нет уж, спасибо, – сухо ответил Роберт и посмотрел в окно. Увидев приближающуюся грозу, он нахмурится. – А эта гроза… они у нас часто бывают. Так что никакие это не знаки.
Роберт встал и вышел из комнаты. Мы с Кларой переглянулись, и на её лице я увидел снисходительную улыбку. Я улыбнулся в ответ.
– Думаешь, это во что-нибудь выльется? Ну, их спор, – женщина присела рядом со мной.
– Они оба не имеют достаточно власти, чтобы вести за собой людей. К тому же, у нас нет достоверной информации. Зачем нагнетать?
– Надеюсь, буря всё-таки пройдёт мимо. Не хочется мне умирать.
– Умирать никому не хочется. Но все поют за смерть, хоть и не видели её истинного лица.
– А ты видел?
Я ответил спустя пару секунд. Тяжёлое молчание накрыло нас непроницаемым куполом.
– Да.
– Не хочешь поехать со мной за водой? – Майкл стоял на обочине дороги и, держа в руке тряпку, протирал свою и без того грязную машину – дешёвый пикап, на крыльях которого собралась многолетняя ржавчина, а сиденья оказались разорваны и из них торчали мягкие внутренности, словно бы умирая в агонии. Я шёл мимо по старой улице, где стояли ветхие дома ещё живых жителей нашего города. Улица пустовала – в такую погоду на улицу выходить не хотелось никому. Мне тоже.
– Взгляни на небо, Майкл, – я ткнул пальцем в серое полотно над нами. – Что ты видишь?
– Облака. На вид тяжёлые. Но какое отношение это имеет к моему предложению?
– Мне кажется, не успеем доехать до источника, – сказал я и посмотрел вдаль, на слегка поднимающуюся дорогу, за которой после поворота налево в бескрайние поля и на границе с мрачным лесом, что рос позади общежитий, стоял большой колодец, питающий наши засохшие тела.
– Это просто тучи. Тучи – это не дождь.
– Тучи – предвестники бури.
– Ты поедешь или нет?
Я колебался, смотря то на дорогу из города, то на взволнованного Майкла. Он сжал в руках грязную тряпку и хмуро буравил меня глазами. Наконец, я ответил:
– Поеду, конечно.
Мы сели в машину, и уже спустя пару мгновений машина с треском неслась по дороге из щебня и песка, пытаясь вырваться всё дальше и дальше от нашего будущего могильника. Пока мы поднимались на холм, я обернулся и оглядел городок свысока. Он выглядел чересчур скудно и пусто для места, которое изредка продаёт пшеницу на фабрики для производства хлеба. Людям его не хватало, и мы не сдавались. Вернее, не сдавался мистер Берг, чей дом стоял поодаль – среди полей – и гордым чёрным наростом возвышался над ровной колыхающейся поверхностью пшеничных просторов. Вокруг его большого особняка можно было ещё заметить несколько амбаров и загонов для скота. Но уже спустя пару секунд тень накрыла город, и разобрать что-либо внизу оказалось невозможным.
