Чтобы попасть во дворец, мне нужно было объехать пару кварталов, пересечь рыночную площадь и широкой улицей двинуть прямо к парадному входу. Признаться, я задержался… Просто не мог отказать себе в удовольствии совершить конную прогулку по новому Ристайлу. После достославной Битвы Пятнадцати Королей наиболее пострадавшие здания снесли. На их месте красовались новые хоромы с классическим дизайном и великолепным качеством строения. Тогда с этим было строго. Рухни что‑нибудь в сданном доме – враз всю бригаду каменщиков гуськом на виселицу. Говорят, что готический стиль – это замершая музыка органа… В самое яблочко! Я с беспечно‑счастливым видом разъезжал по городу, отвечая улыбкой на приветствия горожан, пока у рыночной площади не столкнулся с бандой кришнаитов. Почему «бандой»? А как их иначе назовешь? Ладно, в общем, дело было так. Еду вперед, совершенно мирный и абсолютно безобидный, никого не трогаю, ни во что не вмешиваюсь, никуда не встреваю – милашка, одним словом. Прямо мне навстречу, лоб в лоб, чешет толпа кришнаитов, человек пятнадцать. Все в оранжевых тряпочках, с бритыми головами, бьют в барабаны и, как водится, славят Кришну. Я бы проехал мимо, но в их нестройных рядах маячила фигура, которую просто невозможно было не заметить. Жан‑Батист‑Клод‑Шарден ле Буль де Зир, трусливый рыцарь, потомок знаменитого рода, награжденный золотыми шпорами за Ристайльскую битву, а самое главное – мой бывший оруженосец. Его бритую голову украшал хвостик на затылке, и в барабан он бил с энергией, достойной лучшего применения. Я привстал на стременах:
– Подай мне мой меч, оруженосец!
Жан вздрогнул, его пудовая ладонь просто смяла барабан, как трубочку с кремом. Он уставился на меня недоверчивым взглядом. Постепенно его глаза круглели…
– Милорд?
– Да!
– Нет! – твердо решили остальные кришнаиты, бодро заплясав вокруг Бульдозера. – Этого не может быть. Хари Кришна!
– Почему? – обиделся я.
– Милорд… ландграф ушел от нас… хари, хари, – с трудом заговорил мой оруженосец. – Вы так похожи… но… Сходство, галлюцинации, фантомы…
– Как ты полагаешь, если галлюцинация, спрыгнув с седла, даст тебе ногой в ухо – будет больно?
– Нет…
– Ну, держись! – напрямик предупредил я, соскакивая на мостовую.
– Хари, хари! – протестующе вмешались бритоголовые, вставая между мной и бедным Бульдозером.
– Пошли вы Кришне в… Не все сразу, но именно туда! Этот охмуренный парень бросался со мной в огонь и в воду.
– И набрался скверны.
– Он защищал мою спину в бою!
– И запачкал свою ауру кровью.
– Он бился с жуткими монстрами из самых глубин Ада!
– И до сих пор в его светлом Эго видны обгоревшие магические дыры.
– Он шел со мной нога в ногу, он ел со мной с одного ножа, он спал со мной, укрываясь одним плащом!
– А вот это вообще неприличный вид плохо скрываемого блуда.
– Чего?! – взорвался я.
Нет, ну всякому терпению приходит конец. Сколько можно надо мной издеваться? Жан переводил жалобный взгляд с Меча Без Имени на своих собратьев по вере. Я медленно положил руку на эфес и, набрав полную грудь воздуха, вознамерился грозной тирадой обрушиться на своих оппонентов. В глубине души я надеялся, что человеческого языка они не понимают – рукоять меча жгла пальцы.
– Брат, поешь! – неожиданно высунулся пожилой тощий кришнаит, подсовывая мне тарелочку с каким‑то странным печеньем.
– Спасибо, не хочу, – смутился я.
– Ты раздражен. В твоих глазах гнев. Поешь, брат!
